Отравление в Уичфорде - [35]

— То есть, на что вы намекаете? Почему это не проходит?

— Да потому, что у подавляющего большинства представительниц вашего пола ума вообще нет. И никогда не было, у бедняжек, и никогда не будет. Что же касается дополнительных замечаний на данную тему — обратитесь к вашему кузену Александру.

— Ну тогда, — сказала мисс Пьюрфой, — если вы перестали умствовать насчет женщин, не хотите ли послушать что-нибудь насчет мужчин?

— Нет, пожалуйста, не надо. Я о них все и сам знаю. Позвольте мне кое-что рассказать вам о мисс Шейле Пьюрфой.

— Позволяю. Шпарьте!

Роджер еще больше развернулся в кресле. Фотография упала на пол.

— Итак, мисс Шейла Пьюрфой сидит на ручке моего кресла в позе, которую у любой другой представительницы ее пола я бы назвал намеренно провоцирующей. И, признаться, если бы я не был существом с выдающейся выдержкой и аскетическим умонастроением, я бы, наверное, соблазнился обвить ее талию рукой.

— Так обвивайте, если хотите, — великодушно разрешила мисс Пьюрфой.

Роджер сжал одну из маленьких смуглых рук.

— Я бы даже соблазнился поцеловать ее!

— Роджер! — воскликнула радостно Шейла. — Вы, кажется, собираетесь пофлиртовать со мной?

Роджер убрал свою руку.

— Ну конечно собирался, — сказал он огорченно, — но вам об этом не стоило говорить. Пойдите, поиграйте в куклы, Шейла. Я же возобновлю наш флирт, когда вы станете большой девочкой.

— О нет, Роджер, — взмолилась жалобно мисс Пьюрфой. — Пожалуйста, пофлиртуйте прямо сейчас. Я буду хорошая, честное слово. Я тоже стану закатывать глазки, не хуже других. Ну пожалуйста, Роджер, ну пофлиртуйте!

— Прочь, женщина! — с достоинством возгласил Роджер. Он снова круто развернулся в кресле, открыл книгу и начал довольно усердно читать.

— Роджер! — произнес тоненький голос над его левым плечом.

— Изыди, женщина! — сурово повторил Роджер.

Наступило недолгое молчание, затем Шейла выпрямилась.

— Ладно, Роджер! — сказала она странно серьезным тоном. — Я уйду.

Она быстро наклонилась, поцеловала его в щеку и бросилась к двери. А книга Роджера упала с колен, но он ее не поднял и только смотрел на дверь, в которую исчезла Шейла.

— О, черт меня побери! — тихо сказал он.

Через несколько минут появился Алек. Он ездил за компанию с доктором Пьюрфоем по его утренним визитам и замерз.

— Ах ты бездельник-никчемушник, — сказал он любезно, подвигая стул к камину, — все утро читаешь, да?

— Алек, — сказал рассеянно Роджер, — разве мы все утро не говорили с тобой о женщинах, а?

— О господи! Надеюсь, ты не собираешься начинать все заново?

— Я ведь как будто говорил тебе, что они все дуры, не так ли?

— Да, действительно говорил, — с готовностью кивнул Алек.

— Так я могу только подтвердить это мнение: да они таки дуры. Самые законченные, черт возьми. И самое тревожное, что они ничего не могут с этим поделать. Но все-таки они не столь законченные, неудобосказуемые, безмозглые, беззаботные и совершенно отвратные дуры, как мужчины — дураки.

— Боже милосердный! — искренне изумился Алек. — Ты имеешь в виду меня?

— Да нет, болван, — отрезал Роджер, — я имею в виду себя!

— Ну, пусть меня повесят! — разинул рот Алек, потому что впервые за все время знакомства он услышал от своего друга такую самоуничтожительную реплику.

За ленчем миссис Пьюрфой была серьезно обеспокоена поведением Шейлы. Эта юная леди так яростно набрасывалась на Алека и цеплялась к нему на каждом слове, что это уже не только было невежливо, но почти нарушало границы приличия. Роджер, наоборот, по контрасту, был приятно, однако необычно, сдержан и молчалив.

После ленча он поднялся за Алеком в его комнату.

— Алек, давай куда-нибудь прогуляемся, — отрывисто предложил он.

Алек окинул своего друга преувеличенно-заботливым взглядом.

— Надо попросить Джима осмотреть тебя, Роджер. Ты, наверное, заболел. За ленчем ты молчал, словно дохлая… корова, — обычно он сравнивал Роджера с более "разговорчивыми" животными. — Едва словечко промолвил, а теперь хочешь прогуляться! Дай-ка мне пощупать твой пульс.

— Не старайся быть остроумнее, чем природа тебе положила, Алек, — устало ответил Роджер.

— Ну ладно, развеселись немного. Вспомни, что ты получил приглашение к чаю. Тебя это подбодрит.

Но Роджер внезапно ощетинился:

— Господи, неужели ты думаешь, что я жду с нетерпением этой встречи? Да мне от одной мысли о такой скверной женщине становится тошно. Знаешь, Алек, мне ужасно хочется вернуться с тобой в Дорсетшир и послать все к черту! И если бы я не был почти уверен, что мы на правильном пути, то я бы так и сделал.

И Алек снова разинул рот.

— Да разрази меня гром! — ответил он, ровным счетом ничего не понимая.

Глава 12 Человеческий фактор

В конце прогулки Роджер до некоторой степени вернул себе более или менее рациональный образ мышления. Он, как правило, сурово отрицал все посягательства других на обладание артистическим темпераментом (и утверждал, что они лишь поза, например болтовня о творческом процессе как самоцели), но сам он, конечно, до некоторой степени обладал этим необычным качеством. Его редкие отступления от привычной фривольно-самоуверенной манеры вести себя сопровождались припадками ипохондрии.