Отпуск с убийцей - [14]

— Ну ладно, пусть, - смягчился Невский. - Если уж такая дата.

Куплетов приволок из угла два сомнительно мытых казенных стакана, пытливо поглядел их на свет и затем опростал в них содержимое бутылки, примерно треть оставив про запас.

— Да, - вдруг спохватился он, - а чем же резать колбасу? Опять вниз за ножом бежать.

— Ничего, - остановил его Невский, - у меня есть. Я как знал.

Он присел на корточки, распахнул свою тумбочку, порылся в ней немного и, наконец, извлек на свет божий длинный охотничий нож в красивых самодельных кожаных ножнах с большим кольцом, чтобы носить на поясе.

Протерев широкое лезвие полотенцем, он принялся аккуратно нарезать колбасу.

— Жаль только, хлеба нет, - посетовал он между делом. - С хлебушком оно сытнее.

Нож привел Куплетова в восторг.

— Острый? - почему-то шепотом спросил он, глядя на сверкающий клинок.

— Как бритва. Это же булат! Тот самый, знаменитый, настоящий!

— Ой-ей-ей! - всплеснул руками ошарашенный Куплетов. - А откуда же сокровище такое?

— Да так, знаете. - уклончиво ответил Невский. - Подарили.

— Эх, везет же людям!.. - позавидовал Куплетов. - Дарят. Ну, поехали! - воскликнул он, беря стакан - внимательно и нежно. - За меня и за знакомство! Только так!

Глава 7

Вечером, в начале одиннадцатого, едва дождавшись, когда санаторцы разбредутся отдыхать и в доме воцарится относительная тишина, Невский побежал к Лидочке.

Она сидела в кресле под уютным стареньким торшером и что-то читала.

Окно было настежь, и налетавший ветер слегка раздувал задернутые шторы.

Увидав Невского, Лидочка отложила книгу и ласково, по-домашнему, улыбнулась.

— А вот и я. Не рано? - спросил он, плотно притворяя за собой дверь.

— Нет, - Лидочка мягко качнула головой.

— Но ведь - и не поздно?

— Конечно.

Она сидела, расслабленно опустив руки на вытертые подлокотники и смотрела на него спокойным, ясным, откровенным взглядом.

И в нем, в этом взгляде, что особенно приятно поразило Невского, не было никакого показного бесстыдства или неуемного, отчаянного желания.

Это был взгляд женщины, которая никого ни к чему не побуждает, но по первому же зову готова сделать все, чтоб было хорошо и ей, и другому.

Невский это понял, вернее, почувствовал - и в радостной нерешительности чуть замешкался у двери.

Прежняя его ироничность, прежнее фривольное легкомыслие теперь смотрелись бы натужно и нелепо.

Он совсем не ожидал, что дело сразу повернется так, и вместе с тем испытывал сейчас к этой женщине огромную благодарность.

Благодарность и. уважение.

Приятная стремительность событий всегда в нем вызывала уважительное чувство.

— Ну, что же вы стоите? - спросила она просто. - Проходите. Я поеду последним автобусом. - И, чуть помедлив, добавила: - Это нескоро.

Невский медленно шагнул в глубь комнаты, сердце у него бешено колотилось.

Бог ты мой, подумал он, да что же это? Я действительно волнуюсь, я воспринимаю все всерьез - вот так сюрприз!.. А почему бы, собственно, и нет? Ну, почему?! Ведь, если по большому счету, именно на это - с первой же минуты - я и уповал, хотел, чтоб было так и не иначе. Как восторженный мальчишка. И пускай!

Все так же мягко улыбаясь, Лидочка порывисто поднялась ему навстречу.

Но то озорное выражение глаз, которое, за исключением двух-трех моментов, было днем, теперь неожиданно и окончательно сменилось у нее другим - задумчивым и даже каким-то ласково-грустным.

В нем была в этот миг странная, тяжелая торжественность, но - никакого торжества.

Невский подошел к ней вплотную, и она доверчиво положила руки ему на грудь, высоко запрокинув голову, чтобы видеть его лицо.

И снова обжигающе-радостная волна, как тогда, в автобусе, захлестнула его.

Он обнял Лидочку и привлек к себе.

Она податливо уткнулась носом ему в плечо и на секунду так застыла...

Под врачебным халатиком на ней ничего не было.

И тогда он понял, что весь этот долгий вечер она его и впрямь ждала.

— Сними, - шепотом попросил Невский.

— И зачем ты только приехал сюда. - с нежным укором произнесла она.

— Чтобы быть с тобой, - сказал он первое, что пришло в голову.

И это было правдой.

В чем-то, может быть, банальной, даже откровенно пошловатой, но, как ни странно, единственной на этот миг и абсолютной правдой.

Просто - более изысканных слов вдруг отчего-то не нашлось.

Да разве в них вся суть?!

Она лишь неопределенно, с какой-то детской застенчивостью качнула головой и, бросив халат на спинку кресла, вновь устремила на Невского преданный взгляд - зовущий, ласковый, опять - восторженно-лучистый.

На улице было гадко.

Все очарование минувшего часа разом стерлось, потускнело и ушло.

Потому что здесь, на холодном ветру, под дождем, это казалось ненужным и непонятным.

Здесь была реальная жизнь, в которую никак не вмещались та тихая комната с зашторенным окном и горящим уютным торшером, та тихая радость и та красота.

Они торопливо, не обращая ни малейшего внимания на дождь и лужи под ногами, шагали по аллее: со стороны - двое просто знакомых людей, не так чтоб и накоротке, рядом друг с другом - даже не под руку.

Фонари размытыми зрачками таращились на них сквозь пелену дождя.