Отпуск на Земле - [4]

В зале они сидели рядом, и он шепотом спросил:

- Как вас зовут?

- Натали, - ответила девушка, в свою очередь склонившись к его уху. Он удивился:

- Но почему? Может быть, Наталья? Наташа? Натела?

- Нет, Натали! - упрямо тряхнула она головой. - Так интереснее. - Потом смущенно добавила: - А вообще-то - Натела. Но так мне больше нравится...

Кто-то из сидящих за ними сказал иронически-добродушно:

- Извините, молодые люди, но там, на экране, начали стрелять... Интересно, кто кого?

Гиги Квес проводил Натали-Нателу до ее корпуса, потом долго ходил по слабо освещенным аллеям парка и думал, думал... Но вы глубоко ошибетесь, вообразив, что он думал о девушке. Она просто жила в нем, как живет в человеке непреходящее чувство тихой и светлой радости, открывшейся ему когда-то давным-давно, в детстве или ранней юности, зеленым прозрачным утром, - живет и звучит то еле слышно, то во весь голос.

А думал Гиги вот о чем:

"Неужели они там, на Утреннем лесе, в чем-то ошиблись, готовя меня к отпуску? Но этого не может быть! Такого еще не случалось!.. Почему же я тогда вспомнил, что я не Георгий Квеселава, редакционный художник-ретушер? Почему я все чаще, а сегодня особенно отчетливо, чувствую, что я Гиги Квес, и мне приходится делать усилие, чтобы не выдать себя? Почему я сейчас как воочию вижу Утренний лес и, кажется, даже тоскую о нем?" "...Ну, это понятно, - вступал в разговор Фантазера с самим собой трезвый, рассудительный голос. - Ведь ты вырос там... Здесь ты только в отпуске, это как запрограммированное сновидение, не больше. Еще десяток дней, две с чем-то сотни часов, четырнадцать с половиной тысяч минут - и все кончится, все вернется и пойдет по- прежнему..."

"Но я не хочу! Я вспомнил и полюбил этот мир... Нет, - печально возражал он себе, - я все еще лишь пытаюсь вспомнить и полюбить. Я похож на человека, который ощупью пробирается через погруженную во мрак комнату: руки заменяют мне глаза, я касаюсь предмета - и не могу сразу понять, что это, только догадываюсь, таит эта вещь в себе опасность или она друг мне..."

"О какой опасности ты говоришь? - недоумевающе спрашивал тот, рассудительный. - Ведь на Утреннем лесе это слово давно забыто. Ты не встречался с так называемой "опасностью" ни разу, даже в космосе, даже на самой дикой планете... Ее просто не существует - никакой! Тебя не подстерегают ни смертоносный вирус, ни авария в скафандре, ни нервный шок, вызванный чрезмерно сильным чувствованием. Там, где ты вырос, сформировался, живешь, нет места скуке, разочарованиям, тоске по недостижимому, ибо там царствует Гармония... Так потерпи же немного. Пройдет неделя, чуть больше, и ты вернешься в настоящий мир. А если стало невмоготу, то достаточно лишь решения, четко выраженного желания - и это кончится в ту же секунду... Все предусмотрено, и слово за тобой".

- К черту! - с неожиданной злостью громко сказал он вслух. "Предусмотрено"! "Не грозит"! "Гармония"!.. К чертям собачьим! Я хочу сам разобраться во всем!

Он стремительно шагнул в круг света, очутился у дверей корпуса, в котором жил, и едва не столкнулся с Тамарой Георгиевной.

Должно быть, она слышала последние слова Гиги, потому что погрозила пальцем и сказала нараспев:

- Берегитесь глицинии, мой друг! "Верно, видела, как я танцевал", - без особой, впрочем, досады подумал он и ответил в том же тоне:

- Постараюсь! А вот как это вы решились выйти на прогулку в такой час и одна, без своего повелителя?

Что-то, вероятно, прочла она в его лице и, продолжая шутку, воскликнула:

- Бог ты мой! В самом деле - куда это меня несет?! (Тамара Георгиевна была серьезным человеком, физиком, работала над какой- то важной проблемой, но о работе своей никогда не рассказывала, и Гиги ни о чем не спрашивал: на Земле было неспокойно). - Вот что, - беззаботно предложила женщина, идемте-ка сыграем в нарды. Если вы свободны, конечно.

И он охотно пошел, и они просидели в небольшом холле корпуса до часу ночи. Тамара Георгиевна, лишенная, как она жаловалась, практики, тем не менее выигрывала партию за партией - "брала измором", тщательно отсчитывала пальцем на доске число выпавших очков. Гиги же, достойный партнер отца, экспортировавшего на Утренний лес эту нехитрую увлекательную игру, сражался азартно, как фокстерьер в погоне за кошкой.

Они расстались добрыми друзьями. Наутро Тамара Георгиевна со скрытым лукавством сказала:

- А Федор Михайлович что-то плохо спал сегодня... На печень жалуется.

Гиги встретил его в душевой и осведомился о здоровье.

- Теперь ничего... - неопределенно буркнул тот и ни к селу, ни к городу мрачно заключил: - Пожалуйста!

Не нужно было быть Фантазером, чтобы догадаться, в чем дело. Гиги стало смешно, а вслед за тем грустно: на Утреннем лесе не знали ревности - брачные автопрогнозисты исключали возможность возникновения такого чувства.

Но он очень весело и хорошо провел этот день. Учил плавать Натали-Нателу. Потом, охваченный внезапным духом соперничества, мысленно бросил вызов лучшим пловцам, заплыл дальше всех и вновь получил сразу два нагоняя сначала от старика в плавках и капитанской фуражке, а за ужином от подавальщицы Вали.