Отпущение грехов - [29]
Эзра хватает меня за подбородок и тянет мою голову назад, моя шея вот-вот может сломаться. Но хотя мне страшно, я не могу перестать упираться в него всем телом, не могу перестать представлять, как мы льнём друг к другу в танце грешных желаний.
Он наваливается на меня всем своим весом, его губы скользят по моей шее, и вот он шипит мне в ухо:
— Я на вкус ощущаю твой страх, маленькая убийца.
Его зубы касаются моей шеи, а затем медленно вонзаются в нежную кожу, всё сильнее и сильнее. Я стону от боли, от удовольствия, от того, как неправильно то, что мне нравится, когда он зубами ставит на мне клеймо. Его язык касается нежной плоти, и он отпускает меня.
— Из-за тебя я хочу нарушить свои собственные правила, уничтожить тебя всеми способами. Я хочу ломать тебя, снова и снова, — Эзра касается зубами моей челюсти. От жара его дыхания по моему телу пробегают мурашки. Его пальцы обхватывают моё горло, чуть сжимают его, и, чувствуя неминуемую потерю воздуха, оно сокращается. Я больше не могу различать свой пульс, он стал непрерывным. Сейчас всё в руках Эзры. Жить мне или умереть — это зависит от него, и прямо сейчас, в этом мире, это осознаём только он и я; он — мой бог, единственный, кто решает мою судьбу.
— Я хочу разрушить тебя, маленькая убийца. — Его хватка на моём горле усиливается ещё на чуть-чуть, и я хватаюсь за его руки, пытаюсь скинуть их с себя. Он смеётся. — Я заставлю тебя ненавидеть себя, но одновременно любить всё, что с тобой происходит. Ты будешь умолять о том, чтобы я уничтожил тебя. — Его член вжимается в меня снова, и он издаёт стон. — Я хочу уничтожить тебя.
Я пытаюсь сглотнуть, но не могу. Я висну на его руках, но моё тело немеет, и в этот самый момент, когда тьма начинает застилать глаза, я жажду освобождения. Наконец, он отпускает меня, и я хватаю ртом воздух. Моя грудь тяжело опускается и поднимается, я втягиваю в себя вдох за вдохом, упиваясь кислородом. Я отталкиваюсь от стола, под ладонями мнутся какие-то бумаги. Когда я разворачиваюсь к нему лицом, он с усмешкой смотрит на меня.
Я сглатываю.
— Тогда уничтожь меня, — я не отрываю от него глаз. Чувствую, как раздуваются мои ноздри, как сердце колотится прямо в горле, как покалывает кожу от смеси адреналина и страха, вины и желания. Мышцы в ногах дёргаются, моё тело говорит мне: «Беги!». И мне следует убежать от него и молиться за любого, кто столкнётся с этим человеком, потому что из каждой его поры сочится грех.
Эзра из тех мужчин, которых меня с детства учили бояться. Он из тех, над кем я не имею власти, с кем я теряю весь контроль. Он является воплощением всего, что может разрушить меня. «Господь никогда не посылает нам больше, чем мы можем вынести, Эвелин». Это моё испытание. Этот мужчина — мой шанс найти прощение, в котором я так нуждаюсь, найти отпущение всех моих грехов. У меня нет другого выхода, кроме как остаться.
Глава 14
Эзра
Эви. Маленькая убийца, монстр, скрывающийся за ангельским личиком. Я не ожидал, что снова её увижу. Будь у неё инстинкт самосохранения, она бы держалась от меня подальше.
Она притворяется невинной, но я вижу насквозь её ложь. Она — убийца, и этот факт бросает мне вызов, а я ещё никогда с подобным не сталкивался, меня это так возбуждает. Только определённые индивидуумы обладают способностью забирать человеческие жизни — спокойные, расчётливые, лишённые чувств. Но всё же Эви не может быть бесчувственной. Она боится меня, и её страх взывает ко мне, как ничто и никогда. «Заставь меня умолять». Она как сломанная маленькая кукла. Она идеальная, мать вашу. Я хочу её. Хочу разрушить её, чёрт побери, а я всегда получаю то, что мне хочется. Мои пальцы скользят по её горлу, и я ощущаю, как под ними пульсирует в венах страх. Её страх опьяняет меня.
Я чувствую на языке её вкус, чувствую руками хрупкость её горла… Мне едва удаётся сдерживать себя. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. В мыслях вспыхивают картинки того, что я хотел бы сделать с ней, и в них нет ничего хорошего. Одним мужчинам нравится грубый секс, чёрт, некоторые любят связывать женщин и шлёпать. Я же предпочитаю причинять им боль, по-настоящему причинять боль. Мне нравится доводить их до той точки, когда они верят, что смерть уже очень близко, потому что этот страх — самый подлинный.
Она наблюдает за мной, её грудь тяжело опускается и поднимается, на её горле остались следы от моих пальцев. Глаза Эви широко распахнуты, щёки раскраснелись. Она охвачена совершенной смесью возбуждения и страха. Эви садится на стол, когда я подхожу ближе. Я хватаю её за ноги и, резким движением раздвинув их в стороны, прижимаюсь к ней. Она запрокидывает голову и смотрит на меня из-под своих длинных густых ресниц.
— Этого ты хочешь, сладкая? — я ласкаю пальцами её шею, провожу по оставшимся на коже следам. — Разрушения?
Неожиданно она хватает меня за затылок, её длинные ногти впиваются в мою шею, когда она притягивает меня к себе и целует. Её язык скользит по моей нижней губе, а ноги смыкаются у меня за спиной.
— Я хочу, чтобы ты забрал всё, что у меня есть, — говорит Эви в мой рот.
