Отпущение грехов - [59]
— Она спит?
— Спит без задних ног. Но можешь зайти и полюбоваться на нее, пожелать спокойной ночи.
Они вошли на цыпочках и склонились над кроваткой. Эди, маленькая Эди, разрумянившись и крепко сжав розовые ладошки, сладко спала в прохладной темной комнате. Джон перегнулся через спинку кровати и легонько погладил шелковистые волосики.
— Спит, надо же, — растерянно прошептал он.
— Ну еще бы, после такого дня.
— Миссиз Андрос, — послышался из коридора сценический шепот негритянки-горничной. — Там внизу мистер и миссиз Марки — вас спрашивают. А мистер Марки-то весь прям в клочки, мэм. А лицо-то, лицо — что твоя отбивная. И миссиз Марки прям сама не своя.
— Какая неслыханная наглость! — возмутилась Эдит. — Скажите им, что нас нет дома. Я не выйду к ним ни за что на свете.
— Еще как выйдешь, — сказал Джон твердо.
— Что?
— Ты сейчас же спустишься к ним, мало того, как бы ни вела себя эта женщина, ты извинишься перед ней за все, что наговорила сегодня вечером. После этого можешь никогда больше с ней не встречаться.
— Но… Джон, я не могу!
— Ты должна. Только подумай, чего ей только стоило прийти сюда, ей это вдвое тяжелее, чем тебе спуститься вниз.
— А ты не спустишься? Оставишь меня одну?
— Я тоже приду — через минутку.
Джон Андрос дождался, пока за ней закроется дверь, а потом подошел к кроватке, взял дочку вместе с одеялом и сел в кресло-качалку, крепко прижимая ребенка к себе. Дитя завозилось, и он затаил дыхание, но детский сон был так крепок, что в следующую минуту дочка уже уютно устроилась в сгибе его локтя. Джон медленно склонил голову и коснулся щекой ее светлых волос.
— Маленькая моя! — прошептал он. — Маленькая моя девочка!
Теперь Джон понял, за что он сражался так яростно этим вечером. Он наконец обрел то, что останется с ним навечно, и какое-то время так и сидел в темноте, медленно раскачиваясь взад и вперед.
Как Майра знакомилась с родней жениха[38]
>(Перевод В. Болотникова)
С Майрой знаком, наверное, всякий, кто в последние десять лет обучался в колледжах на Восточном побережье Америки: ведь все майры вскормлены этими колледжами, как котята — теплым молочком. В юности, пока Майре лет семнадцать, ее все величают «классной крошкой»; в годы расцвета (ну, скажем, к девятнадцати) ей делают тонкий комплимент, называя исключительно по имени; ну а потом… потом вот что: мол, «у этой-то на танцах столько партнеров…» или вообще: «А-а-а, та самая, Майра, всем берегам известная»…
В зимнюю пору, фланируя по вестибюлю нью-йоркского отеля «Билтмор», вы почти всегда найдете ее там после полудня. Обычно в окружении стайки второкурсников, которые только приехали из своих университетов, Принстонского или Нью-Хейвенского, и она как раз пытается решить, где сегодня лучше танцевать до упаду: в «Клубе двадцати» или в Красном зале отеля «Плаза». После танцев кто-нибудь из второкурсников непременно сводит ее в театр, а прощаясь, пригласит на ежегодный бал в своем колледже, в феврале, — и тут же кинется ловить такси, чтобы успеть на последний поезд.
С нею, разумеется, проживает ее вечно сонная мамаша, они снимают небольшую квартиру на двоих, на одном из верхних этажей отеля. Когда Майре уже почти двадцать четыре, она порой примется вспоминать всех этих милых юношей, за кого могла бы выскочить замуж, но повздыхает немного да и удвоит свои старания. Только, я попрошу вас, давайте без комментариев! Это ведь она дарила вам собственную юность; она благоуханным дуновением летала по всем этим бальным комнатам, услаждая столь многие взоры; это она вызывала романтические порывы в сотнях сердец юных язычников — кто после этого скажет, что ее не стоило принимать всерьез?
Ну а та Майра, про которую наш рассказ, обязательно займет особое место среди прочих майр. Горю желанием поскорей выложить все как есть.
В шестнадцать лет она еще жила в большом доме в Кливленде, посещала школу в Дерби, в Коннектикуте, и уже тогда стала появляться на танцевальных вечерах старшеклассников в частных школах — да и на студенческих балах. Годы войны она решила провести в Смит-колледже, но в январе, на первом же курсе, вдруг по уши влюбилась в молодого офицера-пехотинца, так что с треском провалила зимнюю сессию и бесславно ретировалась к себе в Кливленд. А юный офицер всего через неделю приехал следом за нею.
Майра уже почти поняла, что все-таки его не любит, но тут он получил приказ отправляться на фронт, в Европу, и чувства ее вспыхнули с новой силой, она даже вместе с матерью ринулась в порт — прощаться. Целых два месяца она каждый день писала ему письма, потом еще два месяца — раз в неделю и вот, в конце концов, написала еще только один разок. Правда, это последнее письмо он так и не получил: в то дождливое июльское утро его голову прошила пулеметная очередь. Может, оно и к лучшему, ведь письмо гласило: то, что между ними было, — это вовсе ошибка и что-то подсказывает ей, что они не были бы счастливы, — и так далее и тому подобное…
Это самое «что-то» носило сапоги и серебряные «крылышки», отличалось отменным ростом и смуглой кожей. Майра была уверена, что вот оно наконец то самое, но не успела в этом как следует убедиться, поскольку в середине августа, во время гонок на треке Келли, двигатель гоночной машины, за рулем которой был этот счастливчик, расплющил его грудную клетку.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Воспоминания о детстве в городе, которого уже нет. Современный Кокшетау мало чем напоминает тот старый добрый одноэтажный Кокчетав… Но память останется навсегда. «Застройка города была одноэтажная, улицы широкие прямые, обсаженные тополями. В палисадниках густо цвели сирень и желтая акация. Так бы городок и дремал еще лет пятьдесят…».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
Роман знаменитого японского писателя Юкио Мисимы (1925–1970) «Исповедь маски», прославивший двадцатичетырехлетнего автора и принесший ему мировую известность, во многом автобиографичен. Ключевая тема этого знаменитого произведения – тема смерти, в которой герой повествования видит «подлинную цель жизни». Мисима скрупулезно исследует собственное душевное устройство, добираясь до самой сути своего «я»… Перевод с японского Г. Чхартишвили (Б. Акунина).