Отпрыск Древа. Жилища Исзма - [49]

Коричневое лицо исчезло – так, словно кто-то погасил свет. Фарр заснул спокойно.

V

На следующий день Фарр проснулся под вздыхающие, шепчущие звуки исзикской музыки. Рядом, под рукой, висел свежий костюм. Он оделся и вышел на балкон. Перед ним открылась величественная перспектива, полная причудливой красоты. Солнце – Хи Возничего – еще не взошло. Ярко-голубое небо простиралось над зеркально-спокойным морем сливового оттенка, становившегося тускло-черным ближе к горизонту. Справа и слева возвышались громадные, сложно устроенные жилища аристократов Тжиере; силуэты их листвы темнели на фоне неба, а на стручках уже проявлялись следы приглушенной окраски – темно-синей, каштановой, глубокой зеленой, напоминающей старый бархат. По каналу тихо плыли десятки гондол. Дальше расположился городской базар, где товары и утварь, произведенные промышленными системами Южного континента, а также некоторые инопланетные изделия, обменивали очевидно привычными, но не совсем понятными Фарру способами.

Из апартаментов донесся звук, похожий на звон струны, задетой медиатором. Обернувшись, Фарр увидел двух служителей, несущих высокий буфет со множеством отделений, заполненных всевозможными яствами. Фарр закусил облатками, фруктами, морскими корнеплодами и паштетами; тем временем пылающий горб Хи Возничего начал высовываться из-за горизонта.

Когда Фарр покончил с завтраком, служители снова появились – с расторопностью, вызвавшей у Фарра легкую ироническую усмешку. Они удалили буфет, после чего зашла туземка, приветствовавшая Фарра вечером предыдущего дня. Сегодня к своему обычному костюму из черных лент она прибавила изощренную куафюру из таких же черных лент, прикрывавшую шишковатые гребни ее черепа и придававшую ей неожиданную привлекательность. Исполнив обряд церемониальной жестикуляции, она объявила, что Жде Патасз готов ждать, пока Фарр не удостоит его своим визитом.

Фарр проследовал за ней к вестибюлю в основании огромного ствола. Здесь его встретил Жде Патасз в компании другого исзика, какового он представил как Омона Божда, торгового представителя кооператива жилищеводов. Омон Божд был повыше Патасза, его лицо было чуть шире и не отличалось такой проницательностью, а его манерам – почти незаметно – были присущи бóльшие деловитость и прямота. Он носил синие и черные ленты, а также черные щечные диски, что, насколько понимал Фарр, свидетельствовало о его принадлежности к одной из высших каст. Обращение Патасза с Бождом – опять же, в той мере, в какой об этом мог судить Фарр – представляло собой странную смесь покровительственного снисхождения и почтения. Фарр объяснил себе этот диссонанс противоречием между кастой Омона Божда и бледной белизной его кожи, выдававшей уроженца одного из южных архипелагов или даже Южного континента; в его внешности отсутствовал бледно-голубой оттенок, характерный для плантаторов-аристократов Феадха. Фарр, приведенный в достаточное замешательство необычайным вниманием, которое ему оказывали, не стал придавать особого значения таким деталям.

Жде Патасз провел гостей к шарабану с покрытыми мягким материалом скамьями. Экипаж этот поддерживался сотней почти бесшумных воздушных вихрей. Здесь не было узоров или украшений – бледная оболочка цельно выращенной конструкции с загнутыми, укрепленными ребрами жесткости перилами, вогнутыми арочными сиденьями скамей и болтающейся бахромой темно-коричневых волокон сама по себе производила ошеломляющее впечатление. Служитель в красных и коричневых лентах уселся на выступавший спереди рог экипажа и стал манипулировать какими-то устройствами управления. На отдельной низкой кормовой скамье сели еще два служителя, державшие различные инструменты, эмблемы и снаряжение Патасза – Фарр не мог догадаться, в каких целях они все это взяли с собой.

В последнюю минуту к экскурсантам присоединился четвертый участник, исзик в синих и серых лентах, которого Жде Патасз представил как Юдера Че, «главного архитектора».

«Фактический исзикский термин, – пояснил Жде Патасз, – имеет, конечно, иное значение; он объединяет в себе множество других смыслов и ассоциаций: „биохимик“, „инструктор“, „поэт“, „предтеча“, „любовно заботливый жилищевод“ и многое другое. В конечном счете, однако, это слово описывает того, кто создает жилища нового типа».

Сзади на небольшой отдельной платформе, разумеется, ехали три вездесущих агента Сзекра. Фарру показалось, что в одном из них он распознал офицера, сопровождавшего его во время набега тордов – то есть исзика, ответственного за различные унижения, которым Сзекр подверг его как подозреваемого инопланетянина. Фарр подумывал уже о том, чтобы указать на этого агента Жде Патасзу, обещавшему утопить виновного в дурном обращении с гостем. Тем не менее Фарр сдержался – Патасз мог, того и гляди, выполнить свое обещание.

Экипаж проскользнул по воздуху под массивными древесными жилищами центра города и направился по дороге, ведущей к нескольким небольшим полям. Здесь росли серо-зеленые побеги – насколько понимал Фарр, будущие жилища в нежном возрасте. «Дома классов AAA и AAБР для бригадиров Южного континента, – довольно-таки снисходительным тоном объяснял Жде Патасз. – Четырех- и пятистручковые деревья поодаль предназначены для ремесленников. Каждый регион предъявляет особые требования, описанием которых я не буду вас обременять. Наши экспортные сорта, конечно, не имеют такого большого значения, потому что мы отправляем на другие планеты лишь несколько стандартных, легко выращиваемых конструкций».