Отпетые отшельники - [52]
Тем временем Кныш с тремя помощниками расковывал на галере гребцов и освобождённых тут же отправлял на берег в лапы нашего Доктора. Который после наглядного инструктажа снабжал их банными атрибутами и загонял в море на другом конце пляжа. Оба кока вовсю занимались готовкой ужина.
Не мудрствуя лукаво, они остановились на гречневой каше, щедро сдобренной свиной тушенкой. Приторно-сладкий компот из свежих и сухофруктов должен был эту кашу залить.
Пен, ещё сразу после боя, приказал стюарду достать из морозилки сто буханок замороженного ржаного хлеба и оставить их размораживаться. Привезли ещё термосы со свежезамаринованной селёдкой и по стопятьдесят грамм на человека охлаждённой водочки. Женщинам и детям по плитке шоколада и по десятку конфет разных. Вроде бы для начала неплохо.
Но меня вдруг осенило! И я связался с Пеном:
- Петь, что Кузя делает?
- Спит, ему в ночь на вахту.
- Подмени его кем-нибудь. Пусть берёт свой аккордеон и Толикину гитару и дует на берег.
- Понял. Намечается праздник объединения народов? Тогда я тоже хочу.
- А хто тебе мешаить? Оставь на кораблях одного офицера и четыре вооруженных матроса, а остальную команду на берег. В шесть утра их сменят или раньше, мы всё равно ночевать будем по каютам. Здесь местов не хватит. Да! Захвати пару десятков заряженных акку-факелов. Не пировать же в темноте?
Почти совсем стемнело и на востоке показалась почти полная луна, когда вернулись наши купальщики. Достарханы уже были расстелены на песке и на них был разложен порезанный хлеб, соль кучками, лук и перец, а над пляжем разносился духмянный запах дозревающей каши. В сторонке Доктор выдавал чистым гребцам хоть что-то из одежды, найденной на галере. Так как они были практически голыми.
Я постучал ложкой в тарелку, привлекая внимание,
- Друзья! Подойдите поближе, чтоб лучше меня слышать!
- Меня зовут Антон, я старший этой команды. А это моя команда.- я обвёл рукой своих хлопцев, стоящих отдельно.
- Мы все православные христиане и добрые друзья, живём на далёких островах. Сегодня нам улыбнулась судьба и мы сумели вас всех освободить от бусурманского ига. Отныне вы все свободные люди и сами себе хозяева.
- А сейчас я предлагаю отпраздновать ваше освобождение и избавление от тяжёлой неволи. Берите миски, ложки, кружки и подходите к котлам. Наши кухари оделят вас кашей и компотом, а хлеб на скатёрках. Присаживайтесь где кому удобно, кушайте. Если будет мало, берите добавку. Отдыхайте, друзья!
Подхватив из корзин миску, ложку и кружку, я, показывая пример, первым подошёл к котлам. Наши коки полной мерой меня наделили кашей и компотом. Вторым подсуетился Муха. Шустрый, однако, хоть по-русски и не бельмеса. Следом потянулись «отпетые» и матросы. Буквально, через минуту уже образовалась живая очередь к котлам. Люди загомонили. Я повысил голос:
- Каждый пусть садится там, где ему нравится! У нас без чинов!
Ко мне подсел Лёха:
- Турок кормить будем?
- Обойдутся, - полным ртом прошамкал я, наконец проглотил и добавил: - И воды до утра не давать!
- И это правильно. - удовлетворённо констатировал он. Потом подхватился и с миской-кружкой пошёл на тот конец, где пристроились женщины и… устроился рядом с «моей Таней». Я аж чуть не подавился.
- «Ну, вражина! Придётся морды бить!» -пообещал я мысленно.
Не смотря на сумеречный свет, я видел, что девушка сидела какая-то совсем потерянная, отстранённая, не замечая никого вокруг. Механически ела, пила из кружки, никак не реагируя на попытки Лёхи обратить на себя её внимание. Видно неволя крепко покалечила её психику.
Рядом, с аккордеоном и гитарой плюхнулся прибывший Гриня:
- А когда наливать-то будут? Я так боялся опоздать.
- Не спеши, пусть люди поедят вволю. Они чай не с курортов Анталии, где аллес инклюзив, сюда попали. Да и негоже водкой пустой желудок жечь.
Гриня и сам налёг на кашу.
Минут через десять все насытились и начались разговоры. Я поднялся и постучал по пустой миске.
- Хлопцы и девчата! Коль вы все уже сыты, не пора ли нам выпить по-трошки горилки? Подходите с кружками к кухарям, они вас всех наделят.
Мужики восторженно загомонили и резво выстроились на раздачу.
- Муха! - окликнул я шельмеца напротив. - Тебе горилку Аллах запрещает пить, поэтому берёшь мою кружку и брата Григория и приносишь нам горилки.
- Да, господин! Я быстро! - вскочил татарчонок, подхватил наши кружки и умчался.
- Откуда он здесь? С галеры забрали? - заинтересовался Гриша.
- Да нет, я его сегодня утром на базаре подобрал. Шустрый малый, глядишь, на что сгодится.
Пара матросов начали втыкать вокруг нашей «поляны» и включать акку-факела. Гомон разом стих и все наши «освобождённые» уставились на их холодный немигающий свет.
Доктор встал, взял в руки один факел и обратился к публике:
- Не бойтесь! Никакого колдовства здесь нет! Вы все знаете, что и гнилушки на болотах могут светиться, но не обжигают. Так и здесь. Вы можете сами потрогать. - и передал горящий факел ближайшему гребцу.
Тот с опаской взял штырь в руки, со всех сторон осмотрел, потыкал пальцем в светящийся колпак, удивлённо хмыкнул и передал фонарь соседу. Дальше факел пошёл по рукам.
Компания престарелых друзей попадает на курорт и начинает беспредельничать.
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Перед вами уникальная историческая повесть, рассказывающая о жизни очень талантливого ведуна по имени Гамаюн, жившего в тот момент, когда на территорию раздробленной Руси вторглись многочисленные татаро-монгольские Орды, в первой половине XIII века. Реальные исторические персонажи легендарной эпохи (Коловрат; Невский; Бату-хан и прочие). Фольклорная нежить, видимая только «ведающим людям». Реальные и выдуманные битвы, на полях которых побывает ведун. Эта история, полная противоречий, преодоления, драмы и предательств ждёт вас на страницах повести и заставит по-новому взглянуть на привычную историю.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.