Отпетые мошенники Галактики - [5]

Глава III

Хотя, если бы не несносный старикашка, я бы, и в этом Гарри абсолютно прав, точно издох от скуки. А то и того хуже, напившись, отмутузил бы как следует какого-нибудь любителя пострелять в птичек, в результате чего попал бы на пятнадцать суток в местную каталажку, которых на Марсе издавна хоть пруд пруди.

Наверное, я буду прав и вы со мной согласитесь, если скажу, что безделье — довольно опасная штука. Ведь коварное ничегонеделание, в считанные дни способно извести кого хочешь, а трудоголика ничегонеделание приканчивает в секунды. Для меня лично лучшее средство от безделья высокоэффективная и продуктивная работа. Стрельба и погони — лучшее средство от ничегонеделания, скуки и лени. Вспомнить хотя бы одно только убегание от одноглазых циклопов на Палихнее, стрелявших к тому же ядовитой слюной очередями смелым убегальщикам в спину. Я обогнал ихние плевки на целый ярд и только потому остался жив и невредим.

И кто только выдумал этот отпуск?

Мы встретились у заброшенного склада, в котором некогда хранились сигнальные петарды.

Петарды предназначались для оповещения. То есть ими встречали транссатурианские грузовозы. До сих пор их крупными обломками усеяна долина. А ты попробуй, докажи начальству встречальщиков-сигнальщиков, что нельзя набирать на работу новичков, не объяснив им толком, что от них требуется и для чего вообще предназначены реактивные петарды. Вполне естественно, что многие из сигнальщиков ассоциировали себя с зенитчиками. Они считали, что им сильно повезло, что устроились в военную часть контрактниками для отражения атак враждебных инопланетян. Только потому и не по какой другой причине выражение «встретить космолёт залпом из петард» воспринималось новенькими как «отразить нападение». Впоследствии дело замяли. Но обломки великолепных нержавеющих дюз, да покорёженные крепчайшие титановые листы обшивки до сих пор разбросаны там и сям по долине.

Уговор был прост. Драться до чьей-то полной победы.

Если проигрывает Уорхол, я догуливаю отпуск. Если Уорхол побеждает…

Ну, в общем… Короче, сами понимаете.

Конечно, теперь-то я сам не желал прохлаждаться аж целый марсианский месяц в дурацком шезлонге с улыбкой счастливого деграданта и обязательной для всех отпускников бутылкой Звездного Нектара в руках.

Но и поддаваться Уорхолу тоже как-то не хотелось. С чего бы?! Не те времена, чтобы изо всех сил угождать начальству.

Начал я.

Ловко ткнув в глаза шефу двумя пальцами, я бросил его наземь, сел верхом и закрутил директору Лиги ногу так, что она на два сантиметра стала длиннее. Гарри сразу заныл, моля о пощаде и мне это понравилось.

Но на том везение Хитрого Лиса закончилось.

Правда, узнал я об этом слишком поздно.

Тем не менее, Гарри уже шлёпал рукой по чисто символическому ковру, полузадушенный и, практически, уничтоженный.

— Твоя взяла, мошенник ты эдакий, — пробулькал он горлом, почти теряя сознание от боли. И предупредил: — Но помни, мерзавец, если ты положил начальника на лопатки, это ничего не значит. В любом случае ты обязан соблюдать субординацию. Это твой долг.

Я победоносно улыбался.

— Не этого хотелось услышать мне от тебя, старина, сказал я. — Ведь только что я показал тебе новый приемчик, который я позаимствовал на Ганимеде. А ты даже не оценил его.

Считая, что с Гарри покончено, я слегка ослабил хватку.

Только слегка. И тут же пожалел о том.

Премерзкий тип этот Гарри. Пользуясь моей легкомысленной беспечностью, он довольно ловко выполз из-под меня, поднялся на ноги, а затем изо всех сил боднул меня, Хитрого Лиса головой в живот.

— А это приёмчик с Гальпеи, где бродят стада разумных родендропов, — сказал Гарри, к чести его будь сказано сноровисто уворачиваясь от смертельного удара в висок.

Удар, конечно, был мой. Потому Гарри решил отыграться, сделав попытку нанести не менее опасный для меня удар в область шеи. Этот удар, произведенный Гарри, мог свалить с ног сразу шесть человек. Как поодиночке, так и скопом. Но не меня. Я спасся, вовремя уклонясь.

— Один — один, — соврал Гарри.

Мы обменялись еще парочкой крепких, увесистых тумаков. От одного из них у меня брызнули искры из глаз, а Гарри проглотил свой знаменитый алмазный зуб, в котором к тому же размещалась его популярная в галактике шпионская рация. Популярность рации Гарри базировалась на её способности передавать только с помощью точек и тире — азбуки Морзе — симфонии как Шопена так и Бетховена, как Чайковского, так и Баха. Об эстрадной музыке я уже не говорю.

Потом я саданул шефа в промежность. Да так, что у меня хрустнуло в колене.

Каково же было Гарри?

— Ай, ай! — вертелся волчком шеф, напоминая в эти минуты динамомашину, вырабатывающую электроток для телепортационного портала Марс-Юпитер. — Мерзавец! — верещал он, кривясь от боли. — Это же самый запрещенный в Галактике прием! За него в прошлом световом году сажали на аннигиляционный стул!

— Но ты сам как-то говорил, — отдувался я, пользуясь моментом, — что в реальной, боевой обстановке для агентов Лиги запрещены только ограничения.

— Нельзя же мои дурацкие инструкции воспринимать буквально, — проревел шеф запальчиво, но тут же осекся. — В спарринге со своим любимым шефом, прямым и непосредственным начальством, так сказать, следует быть поаккуратнее, — добавил он уже спокойнее.