Отныне я - твой меч - [6]

И именно самообладание отказало генералу, когда он приблизился к воде… да так и застыл, прикрывая рот ладонью. Его впервые едва не стошнило от запаха крови. Нет, Кассим был опытным воином, хоть и молод для своего чина. За двадцать лет военной службы тридцатипятилетний генерал успел повидать и не такое. И все же что-то неприятно скукожилось в его груди от увиденного. По всей вероятности, он попал к самому началу… жуткого ритуала. Никак иначе Кассим не мог обозначить для себя то, что происходило на берегу между Разящим и принцем Садаром.

Аккуратно разрезанная на лоскуты одежда принца валялась ветошью у ног, а неприкасаемый острием клинка выводил тайные руны на груди Садара, спина которого уже была испещрена тайнописью. Принц же лишь сжимал крепче кулаки, подняв лицо к небу. Из-под впивающихся в ладони ногтей сочилась кровь, сгущая запах, исходивший из глубоких ран. Стиснув зубы, Садар молчал. Ни одного звука не вырвалось из сжатых губ. Разящий проводил пальцем по кровавым рунам, втирая какой-то порошок, нашептывая что-то настолько тихо, что генерал не мог услышать этих слов, да и не стремился слышать, изумлённо вперив взгляд в окровавленную спину принца.

Закончив с рунописью, Разящий утащил принца в озеро. Садар зашипел, когда холодная вода полилась с ладоней неприкасаемого на его раны. И все же он не закричал, хоть порезы не просто по коже — клинок располосовал мышцы. Заживать будут долго, шрамы останутся навсегда. Кассим смотрел как завороженный, не смея отвести взгляд — Разящий все делал настолько выверено и отточено, словно всю свою короткую жизнь посвятил подобным ритуалам. И все же генерал едва не вскрикнул вместо Садара, когда неприкасаемый, подхватив пленника, которого звал господином, под колени… Нет, Кассим не раз становился свидетелем насилия, в том числе и мужеложства, и нервы у него крепкие, но из-за того, что происходило между этими двоими, хотелось кричать. И не отвести взгляд, не уйти. Запах крови, смешанный с чем-то сладковатым, впивался в ноздри, дразнил каким-то чуждым естеству ощущением, сбивая дыхание, учащая сердцебиение.

— Генералу не надо это видеть, — тихо прошелестел голос Кирита; обычно звонкий, он звучал сейчас непривычно глухо. Мягкая ладонь закрыла глаза Кассима.

— Почему? Почему?.. почему?.. — исступленно шептал генерал, не понимая, почему это зрелище выворачивает его наизнанку, тогда как он видел и более жестокие вещи.

— Потому что это саккар. Можно сказать, магия Разящих. Не магия, но вещь премерзкая. И лучше никогда не присутствовать при их ритуалах, иначе можно лишиться рассудка, — тихо отвечал жрец, обдавая срывающимся дыханием шею Кассима, но все же пытаясь утащить его от берега как можно дальше. Врал. Он сам не понимал, в чём заключаются эти ритуалы, но проще списать на неведомое, чем нарваться на новые вопросы со стороны вояки.

— Что… что это было? — хрипел генерал, оказавшись на безопасном расстоянии от берега: там, где, по всей видимости, отголоски ритуала не ощущались. Кассим пал на колени и пытался отдышаться, тщетно пробуя сфокусировать ошалевший взгляд, отчего жмурился, распахивал глаза и мотал головой. Жрец остался на ногах, упираясь рукой в дерево, чтобы не последовать за генералом на траву, и тоже с трудом переводил дыхание.

— Я не знаю точно, но смею предположить, что это был ритуал, которым Разящие обозначают своих владельцев, — Кирит все же оперся спиной на ствол дерева и сполз наземь, постепенно приходя в себя.

— Владельцев?! Он зовет его своим господином, да. Но… принц Садар хуже раба! Разве с господином поступают… так?! — Кассим был шокирован настолько, что почти кричал. Все же ему досталась довольно сильная доза саккара, и тело все еще трясло как в лихорадке.

— Вы так молоды, генерал. А Садар — молодец. Быстро понял, что к чему. Все просто, дорогой Кассим, есть клинок, есть ножны. И если воин не способен вложить меч в ножны, то владеть этим мечом не достоин, — криво усмехнулся жрец.

— Проклятье, жрец, я не юнец желторотый, пусть никогда не делил ложе с мужчиной, но точно знаю — никакого подвига в этом нет, — взъярился Кассим, не получив ответа, который бы его удовлетворил.

— Ошибаетесь, генерал. Это ведь ритуал. Принц выдержал такую боль, что вам и не снилось. Вдыхать саккар — и то небезопасно для самочувствия, а уж когда его втирают в раны… И даже не вскрикнул. Я не знаю, что именно делают Разящие, зато видел тех, кто не пережил подобного ритуала. Вернее, видел их изуродованные трупы. Хотя и не знал, что ритуал предполагает соитие. Хм, либо я чего-то упустил, либо этот Разящий внес свои поправки, — Кирит отдышался, избавив грудь от удушающего запаха зелья и, встав на ноги, протянул руку Кассиму, предлагая подняться с колен.

— Принять клинок в ножны? — саркастично усмехнулся генерал, понимая двусмысленность этой фразы.

— Именно так, генерал Кассим, — жрец улыбнулся мягко… и как-то так, что у генерала едва опять не подкосились ноги.

* * *

Раны не торопились заживать, правда Разящий сам бинтовал Садара и следил за повязкой, проявляя почти беспокойство и сдержанную заботу. Во время ритуала он даже не удосужился удивиться тому, что тело принца — девичье. Да, под одеждой незаметно, постоянные тренировки расширили плечи, сделали руки пусть и не такими мускулистыми, как у бывалых воинов, но и женскими их больше не назвать. Поджарый пёс, а не девица, от женских форм остались лишь намёки, легко скрываемые одеждой и, тем более, доспехом. Неприкасаемый не спрашивал, Сейдар молчала, решив раз и навсегда, что отказывается от самой себя и никогда не возропщет. И стала братом даже в своих мыслях, примерив если не лицо его, то хотя бы мимику и жесты: в отличие от сестры, Садар частенько улыбался, любил шутить и всегда выглядел неунывающе. Сдержанная, даже угрюмая, Сейдар уснула, почти умерла, уступая место выбранной маске.