Отныне и вовек - [27]

Глаза его были закрыты непрозрачными радиолокационными очками, в которых плясали диодные огоньки.

Все как один мы затаили дыхание.

Наконец он скомандовал:

— Вольно!

И все как один выдохнули.

— Рэдли, — вызвал капитан.

— Экипаж построен, сэр.

Капитан провел руками по воздуху:

— Да, температура поднялась на десять градусов. Действительно, личный состав в сборе.

Он двинулся вдоль первой шеренги, но неожиданно остановился и протянул руку к моему лицу.

— Ага, вот один из тех, кто поддает жару в очаг юности. Имя?

— Измаил Ханникат Джонс, сэр, — ответил я.

— Будь я проклят, Рэдли, — заметил капитан. — Разве это не звук пустыни Голубого хребта или израненных красных холмов Иерусалима?

И, не ожидая ответа, продолжил:

— Так-так, Измаил. Что ты способен видеть такого, чего не вижу я?

Поедая его глазами, я отпрянул и в панике беззвучно воззвал:

— Квелл!

Мне вдруг захотелось сорвать с капитанского лица эти темные электрические линзы: я был уверен, что увижу за ними глаза цвета чеканного серебра, цвета чешуи невиданной рыбы. Белые. Ох, боже мой, этот человек весь бел, совершенно бел.

Тут мелькнувшей в воздухе тенью у меня в голове пронеслись слова Квелла: «Несколько лет назад Вселенная полыхнула вспышкой протяженностью в световой год. Господь прищурился и выбелил капитана до этого цвета бессонницы и ужаса».

— Ты что-то сказал? — Капитан уловил наши мысли.

— Никак нет, сэр, — слетело у меня с языка. — Я не способен видеть ничего такого, чего не видно вам.

Ответа не последовало. Вместо этого он развернулся и зашагал обратно к началу шеренги, спрашивая на ходу:

— Какова первая заповедь космического полета?

Личный состав забормотал что-то нечленораздельное, и лишь один голос ответил:

— Проверяй герметичность и держи наготове кислородный шлем, сэр.

— Хорошо сказано, — одобрил капитан и продолжил: — А каковы действия экипажа при столкновении корабля с метеоритом?

На этот раз ответил я:

— Семь секунд на заварку пробоины — и вся команда спасена, сэр.

После недолгой паузы капитан веско спросил:

— А как проглотить целиком пылающую комету?

Молчание.

— Нет ответа? — прогремел капитан.

Квелл невидимо начертал в воздухе свои мысли: «Они еще не видали таких комет, сэр».

— Не видали? — откликнулся капитан. — Но такие кометы встречаются сплошь и рядом. Рэдли?

Рэдли дотронулся до одной из панелей управления, и перед нами зависла опустившаяся с потолка карта звездного неба. Это была трехмерная картина, мультимедийная мечта о Вселенной.

Капитан слепо вытянул вперед руку.

— Вот здесь в миниатюре изображена Вселенная.

Звездная карта замерцала.

Капитан же продолжал:

— Справятся ли ваши глаза с тем, с чем мои, мертвые, не могут? В районе туманности Конская Голова среди миллиардов огней горит один особенный. По причине своей слепоты я вынужден убеждаться в его присутствии вот таким способом.

Он дотронулся до центра экрана. Через мгновение перед нами высветилась огромная, великолепная комета с длинным хвостом.

— Я указываю на вихрь, Рэдли? — спросил капитан.

— Так точно, сэр, — ответил тот, а команда ахнула и зашепталась при виде этой бездонной красоты.

— Ближе! Ярче! — приказал капитан.

Изображение кометы стало исполинским, ослепительным призраком.

— Итак, — продолжал он. — Это не солнце, не луна и не галактика. Кто скажет, как это называется?

— Сэр, — несмело произнес Рэдли, — это же просто комета.

— Нет! — проорал капитан. — Не просто комета. Это бледная невеста с развевающейся фатой возвращается на брачное ложе к своему исчезнувшему, не познавшему ее жениху. Разве она не чудо, ребята? Священный ужас для глаз наших.

Мы стояли молча, в ожидании.

Рэдли, подойдя ближе, спросил:

— Капитан, не та ли это комета, что впервые прошла мимо Земли лет тридцать назад?

И я, что-то смутно припоминая, назвал имя:

— Левиафан.

— Точно! — провозгласил капитан. — А ну, повтори! Громче!

— Левиафан, — повторил я, не понимая, к чему он клонит. — Величайшая комета в истории.

Капитан резко отвернулся от звездного экрана, переведя на нас свой пристальный невидящий взгляд:

— Грубая мощь Вселенной в виде света и развевающегося кошмара несется вперед. Левиафан!

— Не тот ли самый Левиафан, — вполголоса начал Рэдли, — выжег ваши глаза?

Люди зашептались, вглядываясь в прекрасное чудовище.

— Только лишь для того, чтобы дать мне великое прозрение! — воскликнул капитан. — Да! Левиафан! Я видел эту комету вблизи. Трогал кромку необъятной, в миллион миль, фаты. А потом эта непорочная белизна приревновала мой влюбленный взгляд и лишила меня зрения. Тридцать, тридцать, тридцать лет назад. И каждую ночь она возникает перед моим мысленным взором: летящая, полная арктических чудес грозовая туча, белоснежная Божья посланница. Я стремился к ней. Принес ей в жертву мою воспаленную душу. Но она погасила меня, как свечу! А потом улетела, не оглянувшись. Хотя смотрите.

Он дотронулся до трехмерной схемы, и комета стала еще больше, загорелась еще ярче.

— Левиафан возвращается, — произнес капитан. — Тридцать долгих лет ждал я этого дня, и время наконец пришло. Из вас, ребята, я составил экипаж своего космического корабля, чтобы помчаться навстречу этому ниспадающему свету, который однажды поверг меня во мрак, но теперь возвращается, чтобы встретить свой конец. Скоро я занесу кулак,