Отмщение - [3]

Наверняка тогда, утирая тайком слезы, двое и делились женским горем. Галине даже показалось, что слышит тихие всхлипывания. В этот миг Ветлуга, поддавшись душевному порыву, решила наплевать на сложившийся стервозный образ, не сдерживаться больше официальными рамками и попросту посочувствовать подругам по несчастью. Но стоило только Галине приблизиться, как разговор мгновенно стих - как отрезало. Заслышав звонкие удары каблуков о кафель, сотрудницы опасливо заозирались по сторонам. Заметив начальницу, немедленно замолчали, изобразив на лицах непроницаемое выражение. Конечно их с головой выдавали покрасневшие глаза, припухшие носы, но Галина, раздосадованная, предпочла молча пройти мимо. Ограничившись резким кивком. Девушки ответили тем же.

Пересекши коридор, поспешно сбежав через пару пролетов и галерею, притворив за спиной тяжелую бронированную дверь, Галина не выдержала. По пути ещё сдерживалась, а сейчас прорвалось. Чувствуя себя совершенно несчастной, женщина бессильно опустилась на корточки, обхватила колени руками и тихо заплакала. Сильным тоже тяжело. Особенно - по прямому сильным...

Опасаться свидетелей не было нужды - ключи от замороженных уровней были пока только у трех человек на базе. А дверь - помимо брони - как и каждая на "Алатыре", обладала абсолютной звукоизоляцией.

Так что Галина с полной самоотверженностью позволила себе не стесняться. Обида, долгие месяцы копившаяся в душе, наконец перехлынула через край. Злые слезы текли, никак не желая униматься. Именно в таком виде её и нашел генерал Толстиков. Илья Сергеевич... Илья...

От этих воспоминаний лицо Галины озарила невольная улыбка. Илья Толстиков оставался одним из немногих на базе, кто знал генерала-майора Ветлугу не только как директора, но как обычного человека. И почти единственным, кто не "получил" знание, а, что называется, взял сам...

Невольно погрузившись в воспоминания, Галина сама не заметила, как быстро пролетели несколько часов. Захлопнув, последнюю дверь Ветлуга наконец облегченно вздохнула, поудобней перекинув на плече сумку с инструментами. А ведь впереди предстоит ещё планерка по результатам расконсервации объекта.

"Не привыкать!" - Галина решительно встряхнула плечами. От резкого движения прямые локоны русых волос взвились словно крылья. Решительно притопнув для бодрости, "директорша" решительно направилась на выход. Теперь, когда настроение более-менее выровнялось, даже пустынные коридоры перестали казаться угрюмыми. Легко преодолев - почти пробежав обратный путь, Галина прикрыла входную дверь на этаж, заперла на ключ и, перепрыгивая через ступеньки, буквально взлетела наверх...

... К этому времени Толстиков закончил собирать данные. Не отвлекая подчиненных от работы, Илья Сергеевич лично - разминочной трусцой пробежался по отделам. Не стесняясь должности и звания. Там приходилось аккуратно извлекать из творческого процесса начальников, чтобы получить заветные сводки. Частенько прикладывая кого словом, а кого и не только, чтобы вывести из творческой нирваны в более-менее адекватное состояние. Никакой свободы творцам - бюрократия-с, издержки профессии... А, поскольку из-за войны на объекте натуральный аврал, ранимые души творческих личностей вполне себе не сдерживались и отвечали на притязания начальства отборной, замысловатой грубостью. В общем, пробежка нескучная.

Но вообще, конечно, особых зверств не случалось - на "Алатыре" сложилась обстановка, наиболее располагающая к творчеству и весьма ценимая начальством. Да и в то же "начальство" отбирались не какие-то заезжие, а свои, уже привыкшие к смещенной расстановке приоритетов: творец важнее бюрократа, а результат - репутации. Возможно, высоким результатам, изобилующим открытиями, прорывами, новаторскими разработками "Алатырь" обязан высокой не столько концентрации гениев, сколь банальному (но так до обидного редкому) умению коллектива самостоятельно наладить рабочий процесс.

Да и разве трудно вместо разведения бюрократической волокиты заняться делом самому? Толстиков вообще не понимал, почему в таком загоне у всяческих начальничков, начальников и тому подобных директоров работа с людьми? Добро, если ты от зари до зари словно каторжный корпеешь над планами, проектами и прочая, прочая, прочая... Когда времени нет банально подняться с места, голову повернуть - тут и заикаться не стоит о пренебрежении. Но уж чересчур часто Илье ещё до перехода на "Алатырь" приходилось видеть классических кабинетных обитателей. Единственной заботой которых оставалась имитация бурной деятельности да сохранение важного вида на рыхлой физиономии. Да! И конечно же перекладывание бумажек - с умным видом. Под разговоры о "модернизации", "развитии" и "ура-вперед!"

От этих воспоминаний Толстиков лишь грустно усмехнулся. Увы, люди стали постепенно забывать: работа начальника это прежде всего работа с людьми. И даже не с позиции организации коллектива таким образом, чтобы обеспечить максимальную отдачу. Подобный подход грешит пороком: в апогее такая политика грозит стать совсем бесчеловечной - направленной на бездушное "выжимание" ничего не подозревающих людей до капли с последующим пренебрежительным избавлением. Нет, так тоже нельзя. "Начальник" - от директора до генсека - не иная раса, не особый подвид человека. Если он забывает, что работает в первую очередь ради блага людей - в идеале всех, без исключения - то это плохой начальник. Скажем прямо - хреновый.