Отмеченный туманом - [35]

Кабинет директора был на первом этаже. В пустых коридорах Ким встретил пару знакомых учителей, вежливо поздоровался и пошел дальше. Те и не пытались его остановить. Можно предположить, что многие еще и не догадываются, что он здесь больше не учится.

Вот и нужный ему кабинет. Простая, крашенная темно-синей краской деревянная дверь с простой табличкой: «Директор». Сколько Ким себя помнит, ее ни разу не обновляли.

Парень осторожно постучал.

– Да-да… войдите… – послышался немного надтреснутый немолодой голос. Старый директор сильно сдал в последние годы. Юноша слышал даже, что тому уже подыскали замену и это его последний учебный год в этом статусе.

Директор, как всегда, был на своем рабочем месте. Перед ним лежала стопка документов, которую он изучал.

– А, Ким… зашел проведать старика! – обрадовался он, увидев парня. – Проходи, присаживайся… И как тебе в новой школе? – Этим вопросом он снял некоторую часть сомнений Юрки. – Я, честно говоря, опасался, что курьер тебя не найдет… Сам узнал о принятом решении только в четверг, перед самом концом уроков, но почтальон заверил меня, что знает, где тебя искать.

«Значит, директор в курсе, – заключил Ким. – Уже легче».

– Вот как раз по этому поводу я и хотел с вами поговорить, – произнес парень, присаживаясь в предложенное кресло.

– А что не так? – насторожился директор, даже очки свои надел, которые обычно старался реже показывать при своих учениках.

– Как-то слишком все быстро и внезапно произошло, – заметил парень и спросил: – Вы сами так не считаете?

– Ну, я бы уж так и не сказал, что быстро, – возразил на это директор. – Обычно Ирина эти вопросы решает куда быстрее. – Кима как-то резануло это простое обращение: видимо, директор хорошо знал ректора академии. – Мне пришлось полгода документы на этот перевод готовить, – признался старик, чем сильно удивил Кима. Для него это стало откровением и новостью. – Даже для моих учеников она не делает исключения… Хотя пару раз она организовала переводы вообще в один день. Как сейчас помню… Ой, прости, – спохватился он.

– Вы готовили документы? – осторожно переспросил он. Ему даже показалось, что он ослышался. Крайне неожиданная новость.

– Ты мой лучший ученик в школе, – пояснил директор. – С твоими возможностями тебе надо развиваться дальше. Но в программе нашей школы это сделать невозможно. Поэтому я отправил запрос Ирине Александровне Малышевой о твоем переводе. А потом полгода согласовывал детали, оформлял и собирал нужные для этого документы… Знаешь, у них еще та бюрократия в этом плане, – пожаловался.

– Но почему мне вы ни слова об этом не сказали? – все еще растерянно спросил Ким.

– Говорить о том, что еще только в проекте, это не мой подход к делу, – улыбнулся директор. – Ким, мальчик мой, ты же меня знаешь… До самого последнего момента было не до конца ясно, что выйдет из моей затеи. Бывали случаи, когда и отказывали. Правда, когда все решилось… Не ожидал, что тебе уже на следующий день после того, как были готовы соответствующие документы, предложат приступить к занятиям на новом месте.

Теперь для Кима многое стало понятным.

– Благодарю вас, Георгий Владимирович! – с чувством произнес он, действительно оценив такую заботу о себе. – Я не знаю, как вас отблагодарить за это!

– Достаточно будет простого спасибо! – на лице старого человека появилась добрая улыбка.

– Спасибо! – искренне улыбнулся юноша в ответ. Повинуясь мимолетному порыву, он встал навстречу своему бывшему школьному учителю и директору и с чувством обнял его.

* * *

Рискнувший назвать этого человека фанатиком прожил бы ровно столько, сколько бы потребовалось Рею, чтобы достать изогнутый нож. Рей Ли ни в коем случае не считал себя фанатиком. Он бы заявил, что является верноподданным Империи Восходящего солнца, почитающего императора и его семью, и при этом нисколечко бы не соврал. Он обожал императора и поклонялся ему, и готов был без колебаний выполнить любой его приказ. Поэтому даже убивая – а убивал он часто, – он делал это во имя империи и императора. Но сама ирония заключалась в том, что Рей не был японцем по рождению. Еще ребенком его забрали из Кореи и переправили в метрополию, где он получил свое новое имя, забыв о старом. Теперь он считал себя чуть ли не потомком легендарных самураев. И даже сам любил называть себя самураем.

Его команду только недавно переправили из самой метрополии на Ляодунский полуостров, в ненавистный ему Артур. Ведь Рей Ли считал, что этот полуостров весь без остатка по праву должен принадлежать империи Восходящего солнца и ее императору, а Россия не имеет никаких прав на эти земли. Но еще больше он ненавидел японцев, проживающих на этих землях. Тех, кто по-прежнему зовет себя японцами, но по сути предали империю и вполне довольны своей участью второсортных людей. Они уже не почитали императора как отца нации и только внешне оставались похожими на жителей Японии. Чтили древние традиции, но уже были другими. Их Рей ненавидел лютой ненавистью, называл отребьем и готов был убивать даже без приказа. Как эту выжившую из ума старуху, чье мертвое тело сейчас лежало у его ног. И она еще смела называть себя верноподданной Великого императора! До последнего она не желала сообщить ему необходимую информацию. Подумать только, она посмела плюнуть ему в лицо, когда он пришел к ней за нужной для него информацией! Но под конец она все же сломалась. И немудрено: даже более сильные люди плакали перед ним, как малые дети, валяясь в ногах. Рей в совершенстве владел искусством причинять людям боль.