Откуда соколы взлетают - [52]

В ответ на традиционное «Служу Советскому Союзу» грянуло громкое «ура!» Пожалуй, громче всех в строю был слышен голос брата Героя — Георгия Грицевца. С 14 февраля 1938 года по 5 февраля 1939 года он был курсантом Качинской авиашколы и после ее окончания служил в Одессе. (6 июля 1942 года летчик Георгий Грицевец не вернулся с боевого задания.)

Сергей несколько раз прочитал в газете список награжденных. Большинство фамилий были знакомы. Он или знал их лично, или слышал о них от товарищей, сражавшихся в разное время в Испании. Но встретились и совсем незнакомые имена. Кто этот майор Григорий Пантелеевич Кравченко?

Награжденных вызывали в Кремль. 17 апреля 1939 года в парадном золотисто-белом Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца собралось много командиров.

Когда Сергей взял сафьяновую папку с Грамотой Героя и орден Ленина, Калинин сказал ему что-то ласковое, это чувствовалось по тону и улыбке, но из-за волнения Сергей не разобрал слов.

После Коробкова вызвали Кравченко. Так вот он какой! Невысокий, крепкий, с широко раскрытыми смеющимися глазами.

Кравченко сел рядом с Грицевцом, и Сергей помог ему прикрепить орден с профилем Владимира Ильича чуть повыше уже красовавшихся на гимнастерке орденов Красного Знамени, и «Знака Почета».

Разговорились. Выяснилось, что обоим старшим лейтенантам присвоили «майора», минуя капитанское звание. Кравченко участвовал в боях в Китае, за что и был представлен к награде.

В мире стремительно развивались тревожные события. Мюнхенский сговор развязал руки Гитлеру. Быстро сгущались черные тучи войны. Багровыми отсветами горело на Западе ее пламя, разгоралось оно и на Востоке…

От Эбро к Халхин-Голу

Сергей Иванович получил отпуск. Вместе с семьей планировали часть его провести у моря, а вторую — на Южном Урале, в местах детства и юности. Но намерениям не суждено было сбыться.

В начале июня он был вызван в штаб ВВС и назначен на должность командира вновь формируемого авиаполка на Дальний Восток.

Докладывая в штаб о состоянии дел, он узнает, что несколькими днями раньше, обогнав его в пути, на Халхин-Гол прилетели на трех самолетах 48 боевых летчиков. Грицевец ищет встречи с ними и просит направить его в боевые части на любую должность. Но ведь в Москве состоялось его назначение на должность командира авиационного полка. Как тут быть?!

Грицевец просит сообщить в Москву, что он согласен на любую должность, даже рядовым летчиком. Приводит убедительные примеры: в Испании летали рядовыми летчиками те, кто смело мог быть сам командиром отряда. Кажется, это подействовало на Якова Владимировича Смушкевича, тем более, что боевой опыт Грицевца был очень нужен здесь, где велись настоящие воздушные бои, когда в небе было по двести и более самолетов одновременно. Очевидно, была запрошена Москва, и Грицевцу разрешено было изменить место службы.

В Тамцаг-Булаке Грицевец получил назначение в 70-й истребительный авиационный полк советником. Штатной должности в войсках такой не было. Поэтому советники находились при командире как заместители, помогали готовить летчиков к правильному ведению боя.

Все прибывшие также разъехались по эскадрильям. Была поставлена задача: научить молодых летчиков вести бой.

Аэродром в Монголии — это степь. Несколько палаток, бочка с водой, телефон да подвешенная на шестах линия — вот и все. «Тысяча на тысячу», — в шутку говорили летчики. Время от времени выкладывали на земле два белых полотнища в виде буквы «Т», обозначавшие место посадки.

Обстановка была непривычной, казалось, не требовалось строгого расчета маневра при посадке, а посадка не получалась. Не было пространственной ориентировки между небом и степью, случалось, что даже опытным летчикам, способным посадить машину «на пятачке», приходилось уходить на второй круг.

Здесь, на Халхин-Голе, встретил Сергей своих друзей и знакомых: Александра Николаева, Героев Советского Союза Павла Коробкова и Григория Кравченко.

— Здесь будет пожарче, чем в Испании, — сказал Коробков Грицевцу.

— Поживем — увидим. Наше дело такое, — ответил Сергей, — а воевать здесь, видно, будет нелегко.

В планах японской политики Монголия рассматривалась как ключ к северной части Азии, как выгодный плацдарм для нападения на Советский Союз, главным образом, на наш Дальний Восток.

Получив первый поучительный урок на берегах Халхин-Гола, японцы занялись тщательной подготовкой к новой решающей операции. Подтягивали резервы из глубины. Совершали одиночные разведывательные полеты. По всей вероятности, им стало известно и о прибытии наших летчиков, имевших большой опыт.

До середины июня воздушных боев почти не было. Несколько раз на наши аэродромы приезжал маршал Чойбалсан, делился с летчиками своими мыслями и предположениями, не скрывал трудностей, просто и откровенно говорил о них и давал толковые советы.

Чойбалсан хорошо говорил по-русски. По рассказам монгольских цириков (солдат), летчики узнали, что Чойбалсан родился в бедной крестьянской семье, учился в ламаистском монастыре, но сбежал оттуда в город Ургу (теперешний Улан-Батор). Во время первой мировой войны попал в Иркутск и три года проучился в высшем начальном училище при учительском институте. В начале двадцатых годов Чойбалсан был заместителем Сухэ-Батора, а потом был направлен в военную академию в Москву.