Откуда есть пошла Германская земля Нетацитова Германия - [21]

Возвращаясь к основной мысли этой главы – сложение единого западноевропейского этносообщества – далее имеет смысл рассматривать реакции и поведение кельтогерманцев по отношению к внешниму миру в целом, то есть как проявления менталитета одного сообщества. Лучше и однозначно единообразно это демонстрируется в трениях, перетекающих в конфликты и войны, западноевропейцев-кельтогерманцев с другими неродственными сообществами. Первое значительное и значимое несовпадение жизненных интересов, рассматриваемого сообщества с инородным, произошло при гуннском вторжении под предводительством Аттилы. Об этом конфликте, памятном, в том числе если не поражением, то уж точно не победой западноевропейцев в битве на Каталаунских полях и закончившимся только в результате смерти Аттилы, также не бывшей следствием военного преимущества, достаточно говорено в НГС. Более рельефно особенности менталитета подследственных можно разглядеть в подобных событиях последующей истории.

Крестовые походы

Северные крестовые походы

Систематическое и целенаправленное движение кельтогерманцев на Восток начал упомянутый выше Карл Великий. Если в случае с родственниками-саксами цель состояла в подчинении для увеличения числа подданых (платящих дань) королю, а также христианизации – увеличения численности паствы-подданных католической церкви, то в отношении славян и других неродственных этносов действовала политика захвата земель, частичного истребления, полной ассимиляции и заодно, если недочеловеки ещё не удосужились приобщиться, христианизации. Навыки, например разделять и властвовать, полученные в насильственно-принудительной школе Римской империи, помогли в этом, позже освящённом римским папством, богоугодном, с точки зрения служителей церкви и непосредственных захватчиков, деле. О том, что христианизация кельтогерманцами неродственных соседних народов была всего лишь прикрытие для удовлетворения, во многом схожих с таковыми у хищных животных, потребностей, убедительно свидетельствует даже заретушированная история. Превентивное добровольное принятие христианства само по себе в лучшем случае могло несколько отсрочить попытки установить право сильного (этноса?). Польский князь Мешко I, после того как в 966 г. добровольно принял христианство (латинское), всё равно был вынужден даже после локальных побед над некотрыми немецкими княжествами, действующими по указке папы, уже не добровольно стать данником Священной Римской империи и отдать в заложники своего сына-наследника. И этого оказалось мало, как выяснилось позже, Мешко обьявил Польшу ленным владением папы римского. Добровольное приобретение поляками вассальной зависимости от папы римского позволило им поучаствовать в христианизации-захвате земель близких родственников балтийских славян. Как бы то ни было, славяне не только противостояли натиску, но и небезуспешно контратаковали. Неудачные попытки загнать в стойло (кого оставят жить) славян и впечатление от недавнего всенародного, всеевропейского порыва – первого крестового похода в Палестину надоумили заинтересованную западную общественность придать захвату, очень им нужных в основном славянских земель, общехристианское значение. Времена были суровые, умственные изыски не приветствовались – ещё один «Иерусалим» поместили на земли славян и отклонения от «десяти заповедей» при его «освобождении» объявили богоугодными. Попытки заинтересованной, в том числе научной, публики перевести мотивы крестовых походов в плоскость веры и заботы о страдающих от язычников христиан ничтожны – достаточно лишь ознакомиться с агитационными воззваниями «хранителей веры» к потенциальным «борцам за веру». Призывы к крестовым походам кельтогерманцев против славян содержали, в том числе, следующее: «Ибо это наш Иерусалим, изначально свободный, низведённый в раба жестокостью язычников», «Если крестоносцы пожелают, они могут завоевать самую лучшую страну для поселения. Хотя язычники скверны, их земля богато одарена мясом мёдом и мукой». Пустившийся в эти изыскания конечно же не сомневается, что лучшая страна, мясо, мёд и мука, для целевой аудитории и авторов этих призывов – первичны. И далее по сию пору, какие бы распри не возникали внутри кельтогерманского круга, они, как правило, отступали на второй план при необходимости в очередной раз разрешить славянскую и с некоторых пор русскую «проблему» (наличие либо отсутствие кавычек зависит от точки зрения). Политические манёвры – приведение себя в религиозную и данническую зависимость, а более то, что кельтогерманцы долгое время были вынуждены заниматься упорядочиванием (перевариванием) полабских славян и родственных им балтийских племён, всё это позволило продержаться Польскому королевству до появления Великого княжества Литовского, в союзе с которым стало возможным эффектиное противодействие, закончившееся Грюнвальдской битвой. Последовав примеру поляков некоторые из князей полабских славян приняли христианство, но будчи недостаточно изворотливыми политиками, а вернее потому, что, в отличии от более многочисленных поляков, была их очередь на поглощение, отсрочки не получили и если генетически не безследно, то как этнос прекратили своё существование. Например, происхождение пруссов является сегодня предметом споров (славяне или балты) по причине их полного исчезновения – не выдержали испытания правильной верой. Спаслись те, кто бежали в земли Руси. Основной поток беженцев-переселенцев приняли Новгородские земли – массовое появление полабских славян в те времена в тех местах отмечено, в том числе археологами. К месту будет сказать, что обитатели будущих Новгородских земель, будучи по большей части полабскими славянами, ни за что не призвали бы на княжение (если такое событие имело место) врагов-кельтогерманцев. Следы массовых миграций (бегства) именно полабских славян прослеживаются не только археологически (см. НГС). В первом известном своде законов Руси – «Русской правде», наряду с варягами, фигурируют колбяги. При этом особо стоит отметить, что колбяги были язычниками, в то время как Русь уже была крещена. Давно и многими делались попытки объяснить происхождение колбягов. Одно из предположений связывает колбягов с городом Колобжегом, что, как из нижеизложенного видится, близко к раскрытию неизвестной этимологии. Колобжег издревле, сначала как крепость, располагался в прибалтийском поморье и входил в земли обитаемые, в том числе полабскими славянами. Общепринятая этимология названия города, как «около берега» из польского, чересчур проста, да и поляки появились в его окрестностях много позже основания и поименования. Кроме того, слово брег (бжег-берег) в названии колобяги (так в др. рус. источниках) точно отсутствует – окончание яг, как и в слове варяг, не означает берег – как и в аналогах этнонима из скандинавских – кульфинги и византийских – кулпинги источников. В НГС была показана трансформация имени скифы (сколоты) в славяне: сколоты-скловены-словены – наряду с этим рядом трансформаций были другие, например: сколоты-колодичи-голомачи, где два последних, это названия одних из племён полабских славян. Полабские – живущие по реке Лабе (Эльбе), тогда КОЛодичи и ГОЛомичи на ЛАБе вполне могли быть колбягами (КОЛ+ЛАБа=КОЛОБяг). По всей видимости, название Колобжег – польская интерпретация более древнего названия, данного полбскими славянами. Такое предположение поддерживает немецкое название Колобжега – Кольберг, в котором берг-не берег, а из сравнительного анализа звучаний слов КоЛОБжег и К-ОЛЬ Берг вполне допустима связь с Лабой и Эльбой соответственно. Полабские славяне или, как здесь предполагается, колбяги – общее название нескольких племён (ободритов, лютичей, варинов и тд см. НГС). Их потомки – сохранявшие частичную самобытность до ХХ века скловины (склавины-словены, см. НГС), и сохранившие её до сих пор кашубы, также подразделяются (лись) на этнические группы. Эти и другие выше отмеченные характерные детали позволяют допустить связь этнонимов – сКЛОвины+КашуБы-КОЛБяги.