Открытый заговор - [28]

IX. Черты будущей утопии пока неуловимы

Этот объединенный мир, к которому Открытый Заговор будет направлять свою деятельность, не может быть представлен читателю как какая-либо статичная и стереотипная сцена счастья. В самом деле, читатель может усомниться в том, что такая вещь, как счастье, возможна вне непрерывно меняющихся условий, включающих в себя постоянно расширяющиеся и головокружительные возможности. Человечество, освобожденное от нагрузки перенаселения, расточительства войн и частной монополизации источников богатства, столкнется с огромным и растущим избытком воли и энергии во вселенной. Изменения и новизна станут обычным делом, каждый день будет отличаться от предыдущего большой амплитудой интересов. Жизнь, которая когда-то была рутиной, терпением трудностей и несчастной случайностью, станет приключением и открытием. Это больше не будет «старая, старая история».

Мы еле-еле вышли из разряда животных в их борьбе за существование и живем лишь на заре человеческого самосознания и в первом пробуждении духа господства над вселенной. Мы верим, что постоянное исследование нашего внешнего и внутреннего мира научными и художественными средствами приведет к развитию у нас таких сил и возможностей, которым в настоящее время мы не можем установить каких-либо пределов и форм.

Наши антагонисты – беспорядок в голове, недостаток мужества, любознательности и воображения, леность и эгоистическое расточительство. Это враги, против которых выступает Открытый Заговор, это тюремщики человеческой свободы и достижений. X. Открытый Заговор не должен мыслиться как единая организация. Это концепция жизни, из которой вырастут усилия, организации и новые ориентиры

Сутью Открытого Заговора, к которому современный религиозный ум обязательно должен обратиться в своей практической деятельности, является открытое и провозглашенное намерение установить мировой порядок вместо нынешнего лоскутного одеяла партикуляристских правительств, стереть милитаристские концепции, до сих пор лежавшие в основе типичной политики правительств, а также исключить частнособственническую монополизациию банковского кредита и широких фундаментальных процессов экономической жизни и в интересах индивидуальных лиц, стремящихся к прибыли. Такое целеполагание не может не вызвать огромного сопротивления. Мы не одни в чистом поле, и наше творческое усилие едва ли может преуспеть без нападения на устоявшиеся вещи. Это отказ от дрейфа, от «предоставления вещей самим себе». Это критика всего в человеческой жизни сверху донизу и признание того, что все в этой жизни недостаточно хорошо. Это удар по универсальному человеческому желанию чувствовать, что «все в порядке».

Можно было бы сделать поспешный и необоснованный вывод, что единственными людьми, достойными вызвать у нас сочувствие и прилив энергии в продвижении революционных преобразований, являются несчастные, недовольные, обездоленные и потерпевшие поражение в жизненной борьбе. Эта идея лежит в основе догм марксистов о классовой борьбе и всецело опирается на концепцию грубой человеческой природы. Предполагается, что у успешного меньшинства не должно быть никакого побудительного мотива, кроме желания сохранить и усилить свои привилегии. Этому мотиву приписывают воображаемую классовую солидарность – абсурдную деятельность на примитивном уровне. С другой стороны, не преуспевший в жизни «пролетариат» должен ясно осознавать ущемленность своего положения, и чем больше он обездолен и озлоблен, тем яснее он начинает мыслить и тем ближе видится его восстание, его конструктивная «диктатура» и наступление Золотого века.

Несомненно, в этой марксистской теории революции можно найти немалую долю истины. Человеческие особи, как и другие животные, склонны оставаться там, где их обстоятельства являются терпимыми, и желать изменений тогда, когда они испытывают неудобства. Поэтому большая часть людей, которые «состоялись», не хотят или почти не хотят изменения сложившихся условий, особенно те из них, кто слишком сер и посредственен, чтобы скучать из-за своей непрогрессивной жизни, в то время как значительная часть тех, кто страдают от стесненности в средствах и на себе чувствуют последствия перенаселения, выступают за изменения. Но более широкие массы простых людей привыкли к своему низкому положению и отсутствию собственности, они не страдают от этого до такой степени, чтоб желать изменений, или даже если они чувствуют ущемленность своего положения, то все же боятся перемен больше, чем возмущаются этой ущемленностью. Более того, те, кто действительно страдают и приходят к пониманию того, что «с этим нужно что-то делать», скорее склоняются к ребяческим и угрожающим требованиям к небу и правительству о воздаянии и мстительных и карательных действиях против завидных счастливчиков, с которыми они оказались в непосредственном контакте, чем к какому-либо участию в такой сложной, экспериментальной, дисциплинированной и конструктивной работе, которая сама по себе может улучшить судьбу человечества. На практике обнаруживается, что марксизм проявляет готовность к зловредно-деструктивной деятельности и настолько творчески не созидателен, что оказывается практически бессилен перед лицом материальных трудностей. В России, по крайней мере в городских центрах и вокруг них, где марксизм подвергся испытанию, доктрина Рабочей республики остается на уровне партийного жаргона и проверки на ортодоксальность, имеющей такое же практическое значение, как коммунизм Иисуса и общение со Христом в христианском мире, в то время как, прикрываясь этим кредо, небольшая кучка олигархов, достигших власти благодаря своей профессии, делает все возможное, чтобы провести серию интересных и в различной степени успешных экспериментов по социализации экономической жизни, чему, однако, сильно мешают подозрительность и враждебность западных финансистов и политиков. Здесь у нас нет возможности обсуждать НЭП и Пятилетний план. Они рассматриваются в книге «Труд, богатство и счастье человеческого рода». Ни то, ни другое, строго говоря, не было «коммунистическим». Пятилетний план осуществляется как автократический государственный капитализм. Каждый год все яснее и яснее показывает, что марксизм и коммунизм – это отклонения от пути человеческого прогресса и что линия развития должна идти по пути более сложному и менее льстящему импульсам нашей натуры.