Открытый сезон - [37]

— То, что случилось с нами. Почему я сделала это.

— А может быть, мне вспомнить, как тебе все это нравилось? И не говори мне, что это не так. Я тебя слышал. О, как тебя было слышно!

От него нельзя было укрыться. Это было ужасно. Она попыталась думать спокойно. Лгать ему бесполезно. Он сразу раскусит. Ей придется сказать правду, но надо сказать ее как-то так, чтобы не слишком распалить его. Как-нибудь.

— Когда я решилась на это, — сказала она, — я еще не знала, что мне понравится.

Он не обратил внимания.

— Не каждый день недели женщины издают такие звуки, сказал он. — Особенно такая фригидная сука, как ты!

«Боже, — подумала она. — Так вот оно что. Его гордость!»

Она сказала нежно:

— Мартин, дорогой, поверь мне, пожалуйста. Я ничего не могла с собой поделать. Может быть, я просто была пьяна до потери сознания. Пожалуйста, помни. Я не знала! Я не знала, что все это кончится тем, что я начну получать удовольствие. Я этого не хотела. — И она прибавила, чуть не плача: — Как бы я хотела, чтобы этого не было.

Он повернулся спиной, ударившись о мойку.

— Удовольствие. Да, я сказал бы удовольствие ты получила. — Он снова повернулся. — Если бы у тебя было куда всунуть еще и четвертому партнеру, ты бы и его приняла.

Это была чистейшая ненависть. Тут что-то в ней переломилось. Что-то уходившее далеко в прошлое, к правде, которую она всегда знала, к отчаянию, которое прятала. Мартину никогда не нужно было ничего, кроме как использовать ее. И что ее отчаянная надежда избавиться от Эдди была именно надеждой и самообманом. Мартин сделал ее грязной, извращенной, такой же, как те девицы, с которыми он спал за деньги. Даже еще хуже, потому что вдобавок он еще и дурачил ее. И еще того хуже, потому что она сама лгала себе из отчаяния и ему позволяла.

Вся горечь этого, а также гнев ее на себя, поднялись в ней и ее удар по его щеке был одновременно ударом по собственной. Он прозвучал, как пистолетный выстрел. И ее внезапный озлобленный крик, словно крик совершенно незнакомой женщины.

— Ах ты ублюдок! Дешевый маленький урод! У тебя был свой шанс. И не вымещай свою грязную обиду на мне.

Он недоверчиво уставился на нее, ощупывая пальцами горящее красное пятно от ее руки. Внезапно глаза его побелели и он ударил в ответ.

Удар отшвырнул ее через половину кухни и расплескал обжигающе горячий кофе по всей стене. Бутылка бурбона разлетелась. Сквозь ужасный звон она услышала его вопль:

— Паршивая грязная шлюха!

Она ощутила вкус крови и пришла в себя. Цепь обмоталась вокруг кухонного стола, удерживая его на расстоянии, и он стоял на пределе ее досягаемости, как собака, а она за этими пределами, почти что, но не совсем. Он ухватил ее руку, выгнув верхнюю губу над зубами и с пеной у рта. Она почувствовала, что ее тащит к нему.

Грэг появился на кухне и, увидев все это, засмеялся. Он расцепил пальцы Мартина на ее руке, словно тот был ребенком, приподнял его, прижал к мойке и сильно пнул. Мартин повалился с выкриком, схватившись за бедро.

— Моя нога. Ты сломал мне ногу!

— Пошел ты. Вычисти все это, — он пнул в сторону Мартина расколоченную бутылку. — О'кей, Нэнси?

Она поднялась, зажав рукой окровавленный рот. В дверях уже стояли Кен и Арт. И Кен сказал Мартину:

— Придурок чертов! Какого дьявола ты сделал это,

Потом, Нэнси:

— И где ты только его откопала?

Нэнси всхлипывая выдавила. Мартину:

— Трус. Когда ты последний раз ударил Джин?

Тот поднялся на ноги.

— А ты не припутывай сюда Джин, грязная сука, — глаза его снова побелели.

Он метнулся к ней. На этот раз Кен, остановил его.

— Послушай. Достаточно.

Нэнси сказала:

— Дети были просто предлогом, не так ли? Все что ты когда-либо от меня хотел — это уикенды. Бесплатные.

Мартин крикнул в ответ:

— Лживая тварь! Лицемерка. Как-будто я не был для тебя избавлением от Эдди. Как-будто ты тоже меня не использовала!

— Я сказал: прекратите! — гаркнул Кен. Он снова сильно отпихнул Мартина к мойке, и весь пыл внезапно покинул того.

— То же касается и тебя, Нэнси.

Он увел Нэнси в гостиную, а Грэг сказал Мартину поторопиться с завтраком, да убрать, всю эту грязь. Но Арт на время задержался, удивленно разглядывая Мартина.

— Мартин, ну что ты скуксился? Одни колотят баб, другие нет. Ты это должен знать. Не стоит так тяжело воспринимать.

В гостиной они все распили бутылку прямо так, из горлышка, поджидая Мартина. Некоторое время спустя, тот появился из кухни с яйцами и кофе. Ели они в тишине. Благодушие исчезло. Мартин нарушил что-то. Нэнси это ощущала. Он убил теплоту и близость, вяло осознала она. Вероятно, убил навсегда. И вместе с тем, она это тоже знала, он говорил правду. О ней и о себе. Все время обвиняя его, она сама была виновной.

Она увидела взгляд Грэга, устремленный на ложбинку между ее грудей и вспомнила, что даже не застегнула рубашку. Он улыбнулся, но эта улыбка не была похожа на прежнюю. Он хотел ее, но только чтобы облегчиться.

— О'кей начальник, — сказал он Кену, — что ты желаешь делать дальше? Вернуться в постель и еще немного порезвиться или перейти прямо к делу?

Кен задумался, потом сказал: — А как вы оба?

Грэг снова оглядел Нэнси и почесался. — Что ж, ночь-то была довольно короткой, небольшой отдых не помешал бы.