Открытые файлы - [42]

— Ты упомянул про 40 городов. Вы сейчас, наверное, одна из самых гастролирующих групп, не тяжело? Ведь вам уже далеко не 25—30 лет?

В. Ш.: Если б не дорога... Сами-то концерты мне доставляют огромное удовольствие, я люблю это! В город приехали, час занимает настройка «до», концерт два — два с половиной часа, сборы «после» — четыре-пять часов. Остальное — это все дорога. Мы вот сейчас были в трех городах Белоруссии, а у меня ощущение, что я неделю из автобуса не выходил! Сплошной переезд, и это достаточно тяжело, но концерты компенсируют потом все. И я не скажу, что у нас был какой-то «чес». Я сказал «40 концертов», но это же за несколько месяцев, это были туры! Сейчас, летом, мы будет играть меньше, будем больше давать себе отдыхать, больше проводить время с семьей, с детьми, с родителями, помогать им на даче, в огороде...

— А не надоедает играть одни и те же песни?

В. Ш.: Мне, честно говоря, нет! У нас песен много, и когда я чувствую, что мне не хочется сегодня исполнять какую-то песню, мы ее и не поем. Что же касается каких-то новых программ постоянно, то наше глубокое убеждение в том, что, выходя на сцену — ну, мы так научились с нашего первого выхода на сцену — нужно в первую очередь доставить удовольствие зрителю. Главное, это они — вот наше убеждение! Ставишь себя на их место просто. Вот, скажем, пришел я на концерт RollingStones, а они не сыграли «Satisfaction» или «Angie» — песни, которые они 40 лет играют — я бы почувствовал себя оскорбленным! Поэтому мы стараемся найти такой разумный компромисс между тем, что нам хочется сыграть, и тем, что хочет услышать публика.

Мы никогда не делали концептуально программы из одних новых песен — мне кажется, это неправильно, это не место для экспериментов. Вот вышел у нас новый альбом «Оранжевое настроение — IV», мы берем 6—7 новых для публики песен, а остальные 20 — это greatest hits. Вот я читал в одном интервью Юрия Юлиановича, что, мол, мы пишем «новая программа», а играем все старое. Мы слова «новая программа» никогда не пишем на афишах! Для нас это нонсенс, для нас нет такого понятия! Может быть вывеска, допустим, «Время не ждет» — и понятно, что это концерт в поддержку нового альбома. Или написано «Программа "Оранжевое настроение — IV" — значит, мы больше говорим об этом альбоме и играем больше песен с этого альбома. Но мы все равно будем играть остальные, и это наше право делать концерты так, как мы этого хотим! Мы вот недавно ходили на концерт DeepPurple, и я уверяю, что чем меньше бы они сыграли новых песен, тем довольнее была бы публика! Если бы они не сыграли это пресловутое «Пам-пам-пам, пам-пам-пабам» (напевает проигрыш из «Smokeonthewater»), то люди бы разнесли кассу просто, с воплями, что их обманули! Зачем обманывать зрителя? Ты артист, ты выходишь на сцену, люди собрались, и ты должен их радовать!

Это не должно быть серьезно! Рок-н-ролл ведь изначально был очень веселой, позитивной, развлекательной музыкой! Чак Берри, Элвис Пресли ранний, Билл Хейли, ранние Битлз — это все очень светлая музыка. Потом уже, когда в конце 70-х появились несколько таких «смурят» — и хорошо, что появились!— она стала более разной. Появился Джим Моррисон, Джимми Хендрикс, еще кто-то — замечательно, они обогатили музыку! Зачем ее теперь снова обеднять, делая ее только «смурной»? Пусть она будет разная! Пусть у нас будет Гражданская оборона, и пусть будет группа ЧАЙФ, пусть будет группа Браво и пусть будет ансамбль ДЦТ — замечательно! Пусть у нас будут молодые — Мумий Тролль, Земфира, что угодно — отлично, есть выбор! Свобода — это право выбора, и не надо людей лишать этого права!

— Скажи, а почему вы никогда не пытались на своих концертах сделать настоящего шоу, как ДДТили Гарик?

В. Ш.: Для нас это сложно, потому что у нас очень много импровизаций на концерте. Мы с Вовкой «отталкиваемся» друг от друга — от реплик, от фраз, а если делать «театрализованность», то нужно точно привязываться к какому-то сценарию, знать, что в какой-то момент ты должен появиться в определенном месте, потому что вспыхнет свет, и ты должен сделать «вау!» именно в этом месте. А мы можем позволить себе песни менять во время выступления, уходить, одеться так или иначе — в этом есть некоторое здоровое «расп...яйство», которое должно оставаться, на наш взгляд.

Не хочется нам совсем серьезными становиться! Безумно не хочется стареть, даже «взрослеть» не хочется, по большому счету! Если честно, то я себя ощущаю на 27—29 лет. Мне кажется, что я остановился на этом возрасте, меня он устраивает, в принципе, я себя комфортно чувствую. Конечно, бывают моменты, когда я начинаю задумываться, сколько мне на самом деле и как должен себя вести человек, которому пошел уже пятый десяток лет... Я от себя эти мысли гоню, как «бесовские», потому что, что значит «должен»? Да ни фига я ничего не должен! Есть, безусловно, какое-то чувство ответственности за близких, как я уже говорил, но, что касается музыки,— вот тут, слава Богу, никто никому ничего не должен.

Для меня вообще ключевой фразой стало... Когда мы были на студии на Abbey Road и начали у тамошнего главного звукорежиссера спрашивать, а как вот правильно гитару писать, как барабаны, то-се, а он на все давал один ответ: «Законов нет! Никаких правил нет!» И он нам говорил, что их студия хороша тем, что они могут выполнить любую прихоть артиста, все, что он придумает. А вовсе не потому, что они знают, как можно правильно записывать гитару. Никто этого не может знать! И про песню никто не может сказать, какая она должна быть! Какая угодно! Вот почему сейчас такой феномен