Открытое сердце. Открытый ум. Пробуждение силы сущностной любви - [51]

Я недавно упомянул эту аналогию в разговоре со своим учеником, который любит лошадей и часто ездит верхом по лесу. Он сказал, что сравнение очень напоминает принцип управления буйной лошадью, которому он научился.

«Лошадь реагирует на любую потенциальную опасность, начиная бессмысленно метаться, – сказал он. – Она мчится куда попало, находясь в замешательстве и состоянии паники. Поэтому задача ездока – убедить лошадь в отсутствии опасности, чтобы она успокоилась».

«Лучший способ справиться с беспокойной лошадью, – продолжил он, – это быть добрым и пояснить, чего ты ожидаешь и хочешь от неё. Будьте уверены, она понимает. Шагайте медленно. Не подгоняйте, когда лошадь в замешательстве. Как только она поймёт, что всё в порядке, можно ослабить поводья. Лошадь чувствует удовлетворение, правильно выполняя ваши желания. Так она учится».

Также учится и тонкое тело: посредством доброго, плавного руководства и готовности отпустить в тот момент, когда оно находит собственное равновесие.

Итак, с чего же нам следует начать?

Отлипание

На уровне чувств – любой дискомфорт, ускорение и неугомонность – всё, что мы испытываем, как правило, является следствием предположения, что лошадь и наездник идентичны. Поэтому, начиная работу с тонким телом, мы учимся проводить различие между ними, развиваем понимание, что наши чувства не определяют то, кто мы есть на самом деле. Программы тонкого тела влияют на нашу самоидентификацию, но мы – не эти программы. Лошадь – это не наездник; наездник – это не лошадь.

Во многих случаях наше ощущение того, кто мы и что собой представляем, ограничено программами, укоренившимися в тонком теле. Мы чаще всего ощущаем на себе их действие в виде беспокоящих эмоций. Особое условие – «клей», делающий ловушку особенно липкой, – заключается в привычке принимать наше «реальное „я“» за абсолютно, а не относительно, существующее.

Недавно получил письмо от женщины, долгие годы работающей медсестрой в отделении экстренной медицинской помощи.

«Со временем – писала она, – у меня появилось стойкое чувство, что я должна что-то сделать, чтобы облегчить их страдания. Здравый смысл и опыт, конечно, говорили мне, что я не несу ответственности за их боль. Тем не менее за двадцать пять лет в меня как-то просочилась идея, что если их боль находится в сфере моей осознанности, то я каким-то образом ответственна за результат, будь это облегчение, ухудшение состояния, замешательство или даже смерть».

«Если боль пациента усиливается, или он или она умирает, – продолжала она, – я виню себя. Я не сделала всё, что могла, или недостаточно старалась. Иными словами, то, что с ними случилось, – на моей совести.

Благодаря учениям о тонком теле я научилась вести с ним диалог и привносить ясность в механизм отождествления личности: разговаривать с частями своего тонкого тела, в которых „засели“ программы ответственности, если так можно выразиться. Я стала осознавать, что они – не я, или, по крайней мере, не вся я целиком; что программы являются отложениями – или так называемым „осадком“ – памяти, которые необходимо признать, прочувствовать, приласкать и отпустить в огромный поток добросердечной заботы.

Безусловно, вы рассказывали нам о многих технических деталях касательно тонкого тела, но больше всего меня поразила короткая фраза, которую вы использовали как пример правильного обращения с эмоциями: „Дорогие, нам нужно поговорить“.

Она напомнила мне о том, как я и мой муж разрешаем спорные ситуации между собой и детьми. Настолько человечно. Так просто. Мне и в голову не приходило, что я могу обходиться с собственными эмоциями так же, как я поступаю со своей семьёй. Я кое-что поняла. Мой муж – не я. Мои дети – тоже не я сама. Таким же образом и эмоции не являются мной. Вместо того, чтобы возмущённо и яростно противостоять им, можно просто начать беседу.

„Дорогие, нам нужно поговорить“».

Диалог

Сколько раз мы слышали эту начальную фразу? И как редко применяли её в качестве средства для обращения к собственным переживаниям?

Для того чтобы отлепить себя, отделаться от тех самых отложений, что становятся пищей для нашего воображени «я», необходимо быть внимательными, всё время подмечая склонность отождествлять себя с собственными чувствами, и осознать, что они – всего-навсего аспект переживаемого опыта, а не всё существование целиком. Это базовая практика полноты внимания в отношении чувств, или осознавания чувств. Это метод, с помощью которого мы приободряем тонкое тело и предупреждаем, чтобы оно не поддавалось привычке отождествляться с эмоциями.

Попробуйте попрактиковаться в следующий раз, когда на вас нахлынут сильные эмоции. Скажите себе, что эмоции, которые вы испытываете, – это не всё «я», а только часть вашего опыта, скажите по-доброму, ободряюще, не виня свои чувства и скрывающиеся за их фасадом программы, а даря им пространство для существования в области своего внимания, где бы они могли успокоиться.

Можете начать с разговора со своими каналами ца.

После того «ухабистого» полёта в Муктинатх я много путешествовал по миру. Каждый раз я покрывался испариной, меня охватывал тот же страх и то же желание сжать кулаки, хотя я уже летал на больших и мощных самолётах и ни разу не попадал в такую турбулентность, которую мы ощутили, летя над горными перевалами Непала. За три года я испробовал всё, что мог: молился, медитировал, глядел в иллюминатор, читал – ничто не помогало справиться с укоренившимся тогда страхом.