Открытое письмо Марии Спиридоновой ЦК партии большевиков - [2]

Она красочно описывает "подлую и гнусную травлю" большевиками левых эсеров. Но все-таки забывает указать, что до 6 июля 1918 года ПЛСР вместе с большевиками столь же "подло и гнусно" травила все партии, стоявшие правее. Она распинается в преданности революции и Интернационалу, но отмежевывается от меньшевиков и эсеров (последних она упоминает лишь с маленькой буквы и в сокращении, в то время как про свою партию -прописными и полностью: "Левые Социалисты-Револю

ционеры"). Не упоминает Спиридонова и о разгоне несоветских крестьянских организаций. А если и возмущается чрезвычайками, то отнюдь не за их террор против "контрреволюционеров"; да и тут переваливает на большевиков всю вину, не деля ее с ними. Между тем, в Коллегии ВЧК из 20 человек 7 были левыми эсерами, в том числе два заместителя Дзержинского Закс и Александрович. Трудно подвергать сомнению заявление Спиридоновой, что Александрович неоднократно просил ЦК ПЛСР отозвать его из ВЧК. В то же время, именно Закс зачитывал во ВЦИК доклад о разгроме анархистов в ночь с 11 на 12 апреля. Нельзя не поддаться эмоциональному настрою письма, например, в той его части, где Спиридонова осуждает убийство "тысяч людей... в истерике... из-за поранения правого предплечья Ленина". По общечеловеческой склонности доверять мы могли бы не отождествлять левых эсеров с этим террором, если бы газета "Известия" не оставила нам противоречащего письму Спиридоновой документа и не опубликовала 1 сентября 1918 года резолюцию ЦК ПЛСР от 31 августа, с призывом к красному террору "против всех империалистов и прихвостней буржуазии". В резолюции, в частности, говорилось:

"Слугами буржуазной контрреволюции ранен Председатель Совета Народных Комиссаров Ленин. Мы, стоящие на крайне левом крыле революционного социализма, считающие террор одним из способов борьбы трудящихся масс, будем всеми силами бороться против подобных приемов, когда они имеют целью удушить русскую революцию. Покушение на Ленина произведено справа, защитниками буржуазного строя, кого революция лишила былых привилегий и кто желает уничтожения советского строя и социалистических реформ. Ленин ранен не за то, что он капитулировал и пошел на путь соглашательства. Нет, он ранен теми, для кого даже его политика есть политика крайней революционности. ...Мы считаем, что восстание миллионов трудящихся, хотя и искаженное соглашательской политикой вождей, не удастся задушить гибелью этих вождей. Покушение на Ленина один из таких эпизодов контрреволюционного

падения, и на такие попытки контрреволюции трудящиеся массы должны ответить встречным нападением на цитадели отечественного и международного капитала..."

С точки зрения левых эсеров, партия большевиков была недостаточно революционной и радикальной; истинными революционерами, "стоящими на крайне левом крыле революционного социализма", были левые эсеры, а не большевики. В этом был главный смысл и резолюции ЦК ПЛСР от 31 августа, и ноябрьского письма Спиридоновой. В этом же заключалась и суть разногласий между большинством большевистской партии и левыми эсерами вопросе о Брестском мире. Первоначально поддержав точку зрения Ленина, Спиридонова со временем, под влиянием большинства своей партии, заняла более радикальную позицию. Именно с целью изменить советскую политику в отношении "германского империализма" экстремисты из ЦК ПЛСР, в союзе с левыми коммунистами (большевиками), пошли на убийство Мирбаха; а несколько позже, 30 июля, левоэсеровский террорист Борис Донской убил в оккупированном немцами Киеве командующего германскими войсками на Украине генерала Эйхгорна10.

Менее радикальное, если судить по письму Спиридоновой, отношение левых эсеров к красному террору следует считать во многом тактическим ходом, предпринятым для увеличения популярности партии среди "советских избирателей". Кроме того, выступать против большевистского террора в ноябре 1918 года заставлял левых эсеров и запоздавший инстинкт самосохранения.

Несколько труднее разобраться в разногласиях большевиков и левых эсеров по крестьянскому вопросу. Существо проблемы заключалось в том, что большевики никогда не имели опоры в деревне, а в крестьянских Советах доминировали несоциалистические группировки часто вообще беспартийных крестьян. Большевистско-левоэсеровский блок как раз и был с успехом использован левыми эсерами для широкого проникновения в деревню, где их функционеры в Советах постепенно оттеснили не только беспартийных, но и "правых" эсеров. Пока сильна была оппозиция "справа", большевиков вполне устраи

вало это меньшее зло - господство ПЛСР в сельских Советах. Соответственно, обе партии проводили общую крестьянскую политику. Большевики проводили в жизнь эсеровский "Декрет о земле", а левые эсеры полностью поддерживали так называемую монополию хлебной торговли11 . Они готовы были поддержать и декрет СНК от 13 мая 1918 года "О продовольствии", позволявший городу беспощадно грабить деревню, выступая лишь против диктаторских полномочий, предоставленных декретом наркому продовольствия большевику Цюрупе12.20 мая во ВЦИК они поддержали Свердлова, выступившего с предложением "восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии"13, т. е. начать в деревне гражданскую войну. 26 мая, на Первом Всероссийском съезде Народного Хозяйства, левые эсеры указали на опасность "сельского кулачества", которое "может ощетиниться"14. Наконец, 11 июня 1918 года, при обсуждении во ВЦИК декрета СНК об организации в деревне комитетов бедноты, левые эсеры, хотя и выступали против образования комбедов, голосовать против самого декрета не стали, а предпочли в голосовании не участвовать15 .