Открытие великой реки Амазонок - [66]

) (Гарсиласо де ла Вега называет ее Кука, а Овьедо — Капуа. Индейское слово «кока» и поныне часто встречается в топонимии тех мест (название реки, города и т. д.). Произошло оно от названия кустарника кока (лат. Erythroxylon Coca), листья которого содержат кокаин).

Тут распорядился Гонсало Писарро соорудить бригантину, на которой можно было бы плыть по той реке и везти недужных, а также аркебузы, арбалеты, прочее вооружение и снаряжение да иные вещи, потребные для предприятия; кроме того, испанцы располагали пятнадцатью каноэ, которые к этому времени удалось набрать у местных жителей. В дальнейший путь двинулись целой армадою, но все же лодок для размещения людей не хватило. Всякий раз, когда индейцы видели бригантину и [слышали] грохот от аркебузных выстрелов, они обращались в бегство.

Большая часть христиан шла берегом реки вслед за армадою. И вот как-то сказал капитану Гонсало Писарро его заместитель капитан Франсиско де Орельяна, будто проводники говорят, что на пути, коим они следуют, ждет их полное безлюдье, а посему более разумным было бы остановиться и запастись загодя и впрок припасами на дальнейшую дорогу, и так и было сделано. Однако съестного, которого там удалось набрать, было недостаточно. Еще сказал ему капитан Орельяна, что он с семьюдесятью людьми ради службы его величеству и для успеха похода названного Гонсало Писарро берется, отправившись на бригантине и лодках-каноэ вниз по реке, дойти до слияния тех рек, где, по полученным сведениям, можно будет найти пропитание и что он запасет сколько сможет оного и возвратится через десять-двенадцать дней к войску, а Гонсало Писарро и его люди [тем временем] должны спуститься по течению; он же, Орельяна, вскоре вернется назад, вверх по реке, со спасительным грузом; таким образом, войско сможет продержаться долее и осуществить свои намерения, не испытывая недостатка в пище. Подходящим показался Гонсало Писарро тот выход, который предложил ему Орельяна, и он дал ему свое соизволение и людей и все, в чем тот нуждался и чего просил, и повелел ему вернуться, в срок, который он сам назвал, и ни в коем случае не заходить далее того места, где сливаются реки, на берегах коих, по словам проводников, они должны найти съестное. И так как Гонсало Писарро должен был переправляться через две большие реки, он приказал ему [Орельяне] оставить себе четыре или пять каноэ, из тех, что у того были с собой, с тем, чтобы на них можно было перевезти шедших с ним людей. Тут Орельяна пообещал, что именно так он все и сделает, и с этим отбыл. Но вместо того, чтобы оставить каноэ и возвратиться с провизией, он с дружиною, которую дал ему Гонсало Писарро, пустился вниз по течению и увез с собой оружие, разные инструменты и тому подобное, ослушался [Гонсало Писарро] и отправился искать Северное море (В своей жалобе на имя короля от 3 сентября 1542 г. Гонсало Писарро писал: «… И в уверенности, что капитан Орельяна все содеет так, как говорил, потому что был он моим заместителем, я сказал [ему], что буду стоять на месте, [а он] чтобы отправился за едою и смотрел за тем, как бы вернуться через двенадцать дней, и ни в коем случае не заходил в другие реки, а только доставил еду и ни о чем более не помышлял, ибо люди с ним пошли только за этим; и он мне отвечал, [что сам понимает] — он никоим образом не должен заходить далее того, что я ему сказал и вернется с едою в срок, мною указанный. И с сим доверием, кое я питал к нему, поручил я ему бригантину, несколько каноэ и шестьдесят людей, ибо дошли до нас вести, что много индейцев ходят на каноэ по реке. Я сказал ему также, что поскольку проводники объяснили, что в начале безлюдных мест встретятся две очень большие реки, через которые нельзя соорудить мосты, то чтобы он оставил там четыре или пять каноэ, на коих остальное войско могло бы переправиться [на другой берег], и он мне пообещал все сделать так и с этим отбыл…

Но он пренебрег своими обязанностями на службе у вашего величества и тем, что он должен был сделать для блага войска и всего нашего предприятия согласно тому, что мною, как его начальником, ему было приказано, и вместо того чтобы доставить еду, уплыл по реке, а мы остались без всяких съестных припасов, он же только и делал, что помечал знаками и зарубками [места], где высаживался на берег и останавливался в местах слияния [рек] и в других местах; и по сей день не поступило от него ни единого известия…» ).

Когда Гонсало Писарро увидел, что Орельяна задерживается и не возвращается и не подает о себе никаких вестей, он, дойдя до места слияния рек, где были найдены следы стоянок и прочие признаки того, что Орельяна там побыл, понял, что над ним насмеялись, и сказал, что Франсиско де Орельяна, покинув [на произвол судьбы] его [Гонсало Писарро] и остальных в этих диких местах средь стольких рек без пищи (ведь ничего другого, кроме почек с деревьев да орехов с пальм, у них не было), обошелся с ним куда более сурово, нежели это могло бы взбрести на ум любому неверному. Тут настал страшный голод, в пищу пошли одна за другой собаки, добрая сотня лошадей, несчетное множество всяких там ящериц и прочих гадов и разная ядовитая снедь, по причине коих несколько солдат отравилось насмерть, а другие ужасно ослабли и захворали.