Открытие - [2]

— Ну, что... начнем? — обвела Люся всех собравшихся твердым взглядом.

— Давайте, — вырвалось у Жени.

— Плохи дела, ребята, — объявила Люся. — Игорь полностью виновным себя считает!

— Так отец-то каков был! — Женя столкнул собственные кулаки так, что щелкнули костяшки.

— Петр Васильевич Бандуреев ничего плохого не сделал сыну, — прервала Люся его спокойно. — И не собирался, как установило следствие... Нелепое столкновение на пороге дома!.. И юристы не видят смягчающих обстоятельств, вот что хочу вам сказать.

— Один вид иного пьяницы вызывает в нормальном человеке ярость, — упорствовал Женя, — а такой запивоха, как был отец Игоря, — вдвойне!

— Ну, это из области тонких эмоций, — сказала Люся. — А следствие имеет дело с деяниями и квалифицирует их по закону...

— И ты считаешь, все верно там квалифицировали? — кивнул Женя на папку.

— Послушайте сами выводы обвинительного заключения. — Люся прочитала: — «...На основании вышеизложенного Бандуреев Игорь Петрович, рождения 25 мая 1938 года, уроженец г. Витимска Иркутской области, русский, образование высшее, холост, беспартийный, аспирант Иркутского горного института, офицер запаса, ранее не судим. Обвиняется в том, что, прибыв в командировку в г. Витимск, придя домой к родителям и увидев плачущую мать и пьяного отца, Бандуреева Петра Васильевича, в стычке с последним нанес топором удар в голову, после чего Бандуреев Петр Васильевич скончался, то есть в совершении действий, предусмотренных статьей 103 УК РСФСР...»

Люся впилась в свою короткую стрижку пятерней — у нее был вид врача, который прочитал диагноз неизлечимой болезни.

— Сколько же лет ему корячиться? — проговорил Женя, теребя свои лохматые рыжие унты. — По этой, по сто третьей?

— От трех до десяти лет, — объяснила Люся. — Умышленное убийство, совершенное без отягчающих обстоятельств...

— А если защищать хорошенько? — спросил Женя.

— Ну, если бы найти смягчающие обстоятельства, — терпеливо разъясняла Люся, — можно было бы биться за сто четвертую...

— А эта чем лучше?'

Люся легко, будто перед глазами был текст Уголовного кодекса РСФСР, процитировала статью:

— «Умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а равно вызванного другими противозаконными действиями потерпевшего, если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких, — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет или исправительными работами на срок до одного года».

Женя развел кулаки, чтобы сшибить их, как делал, когда волновался, но тут пришла ясная мысль.

— Игорь всю жизнь искуплял бы вину на наших поисковых работах, — сказал он, — геолог, каких мало, сами знаете...

— Этого недостаточно, чтобы просить сто четвертую, — ответила Люся со вздохом. — Необходимо доказать состояние сильного душевного волнения, или аффекта, но для этого нужна доказательная зацепка!

— Ну и найдем! — загорячился Женя, будто сам был свидетелем убийства. — Это же не просто случилось, постепенно нарастало и взорвалось!

— В том-то и дело, что просто, Женя, — подал свой сочный голос Слон. — Переволновался, считай, на стороне, пришел, увидел и убил...

— Зачем ты огрубляешь, Слон? — перебил его Женя. — Что мы, не знаем Игоря?

— Плохо знаем, — сказал Слон, печально кивнув на Люсину папку. — Там он все о себе сказал, честно, без пощады. Крепкий парень — ничего не скажешь.

— Ну и что же, нам нечего добавить? — спросил Борис Петрович.

— Ничего подобного! — воскликнул Женя. — Мы так просто не отступим!

— А я что, предлагаю отступать? — отозвался Слон, обиженно мигая по-детски нежными ресницами. — Будем слушать, а потом делать выводы... До сих пор вроде кагалом решали...

— Плохо решали, — подал голос Борис Петрович, — иначе бы не собрались по такому прискорбному случаю.

Женя не вынес взгляда корящих глаз Бориса Петровича и, будто сам виноватый больше всех, снова принялся растирать мокрое пятно под ногами. Нет, он никак не мог смириться с мыслью, что Игорь Бандуреев, этот вечно озадаченный ушастик с припухлыми губами и затаенной печалью в узких глазах, совершил преднамеренное убийство.

— Поискать бы такое, — заговорил Женя, мучительно прищелкивая пальцами, — что могло быть сигналом к сильному волнению... Может, пробормотал что-нибудь отец... Бывает же, от одного слова кровь ударит в голову...

— Нет, ничего не было сказано, — ответила Люся, — следствие тут однозначно.

— Надо вести собственное следствие по твоим материалам, Люся, — заметил учитель. — Этакое поисково-литературное расследование!

— Литературно-поисковое, — ревниво уточнил Борис Петрович, делая ударение на слове «поисковое».

— А я и собрала вас для этого, — ответила Люся. — Я, как адвокат, выудила из моего подзащитного все, что могла, и даже больше! — Она зашелестела листочками из папки. — И вообще мы разговаривали с ним по душам... Он всю жизнь свою рассказал, как на духу, и я написала целое сочинение. — Люся потрясла ворохом разнокалиберных листков, исписанных обычными буквами и крючками стенографии. — Да плюс письма его к любимому человеку и от нее к нему! То есть, как адвокат я собрала богатейший материал! — Она сбила листки в аккуратную стопку и предложила: — Я вам почитаю, парни, о том, как он дошел до жизни такой, а вы, может, подскажете защитнику что-нибудь доброе...