– Жалко! – с горечью воскликнул он.
– Не бойся – в любви женщины всегда есть много жалости… особенно в настоящее время, когда вас не полюбишь, не пожалев сначала… Уж очень вы все бесцветны… почти настолько же, насколько корректны… внешне, конечно. Ну, так я продолжаю. Я сказала сама себе – нужно подогреть его – твой интерес ко мне… И именно в этом было моё открытие… понимаешь, в этом, а новое настроение я выдумала. Ведь ничем не разожжёшь вас так, как ревностью, как боязнью потерять жену. И вот я вселила в тебя эту боязнь, чтоб посмотреть, каков-то ты будешь? Ты, оказывается, даже пересаливаешь… я увидала это, и – вот видишь, мой дрянной мальчишка, мне стало жаль тебя, и я открыла тебе мои карты… Все открыла, совершенно искренно… Ты извинишь мне этот маленький опыт, да? Конечно, ведь ты же любишь меня! Один неприятный день, и я спокойна, я знаю, что ты любишь меня, что я ещё дорога тебе, что мы можем славно жить с тобой… Но – знай! чуть только ты начнёшь очень привыкать ко мне, – я снова устрою тебе один такой день… Понял ты меня, да?
– Понял… – глухо сказал он.
– Ну, и нужно забыть это всё… Забыть и не неглижировать своей женой, которая любит…
– Подожди! – остановил он её. – Скажи мне – когда ты лгала: вчера или сегодня, сейчас?
Она засмеялась ясным, торжествующим смехом и смеялась долго…
– Бедный! Как я напугала его, – воскликнула она сквозь смех.
– Скажи! – просил он её со страстью в тоне.
– Боишься, да? – весело воскликнула она. – Милый, как давно я не видала тебя таким!
Она целовала его…
Луна взошла, и пятна света лежали на палу, столе и на диване…
………………………………………………………………………………
А когда всходило солнце и первый луч его, пройдя сквозь цветы на окне, упал на пол, – Михаил Иванович встал с кресла, подошёл к окну и опустил гардину, боясь, что солнце разбудит его жену, спокойно спавшую на диване. От окна он, осторожно шагая, направился к ней. Она улыбалась во сне такой загадочно красивой улыбкой и была крайне интересна, вся в белых складках платья – точно в пене.
Он пристально, хмуро и пытливо посмотрел на неё, вздохнул и снова сел в кресло, упорно думая:
«Когда она лгала – вчера или сегодня?»
