Откройте, я ваша смерть - [6]

– Может, с возрастом у Андрея Сергеевича появилась потребность в общении? Вы полагаете, что это невозможно?

– Не знаю, – задумчиво произнесла Светлова и стала смотреть в окно. Потом решительно потрясла головой, будто отгоняя ненужные мысли, и ответила: – Нет, Лев Иванович, это невозможно. Нет, он свыкся с одиночеством, он хотел одиночества, я это чувствовала.

– Вы его любили, – неожиданно решившись, произнес Гуров. – Так?

Женщина уставилась на него своими большими, все еще красивыми глазами. В них было напряжение, какая-то затаенная грусть или даже тоска. Потом взгляд стал мягче, а потом она опустила глаза, помешивая ложкой остывший кофе, и прошептала:

– К чему теперь скрывать? И какое это уже имеет значение? Любила. И сейчас, наверное, еще люблю. Хотя я вышла замуж, родила двоих детей. У меня хорошая семья, я ею дорожу. Но мой муж совсем простой человек, я к нему убежала, как в спасительную пещеру от всего мира. Я, правда, когда возвращаюсь домой, как будто отгораживаюсь от всего, в том числе и от прошлого, толстенной стеной. Любила, только это была, наверное, не такая любовь, о которой все говорят. Это безграничное уважение к мужчине, я его боготворила. И если бы он захотел переспать со мной, то я бы его не оттолкнула. Это была бы своего рода дань за ежедневное общение с ним, дань за возможность поработать вместе с таким человеком. А ведь я не развратная женщина, не подумайте.

– Я и не думаю, – серьезно ответил Гуров. – Больше скажу, я вас прекрасно понимаю. Жизненный опыт мне подсказывает, что это возможно и такое отношение встречается довольно часто. Спасибо вам, Елизавета Николаевна!

– Мне? – Светлова удивленно посмотрела на Льва. – Да за что же? Я ведь вам не сказала ничего конкретного, только поделилась догадками и предположениями. Больше даже – страхами.

– Спасибо за доверие! – улыбнулся он и положил свою руку на ее кисть. – Это сегодня такая редкость, когда доверяешь незнакомому человеку или доверяют тебе. Многие, знаете ли, разучились. А вы – нет!

Ни утром, ни днем побеседовать с Орловым так и не удалось. И только вечером, когда улицы наполнились светом фонарей, Петр Николаевич пригласил к себе старых друзей. Выглядел генерал уставшим. Такое с ним бывало всегда, когда он занимался административной работой. Оперативная работа скорее давала ему не усталость, а усталое удовлетворение. Орлов был профессионалом и мог своим делом заниматься сутками без сна и отдыха. Он черпал силы из своей работы. Но вот административная деятельность изматывала его основательно. Тем более в такие вот напряженные дни, как сейчас, когда шла подготовка к очередному заседанию Общественного совета при МВД, когда согласовывались доклады и выступления, заготавливались заранее резолюции.

Увидев входящих в кабинет полковников, Орлов решительно бросил на бумаги авторучку, поднялся, потягиваясь, снял китель.

– Садитесь, ребята, я вас сейчас угощу хорошим чаем! Лучше бы коньяком, но мне еще работать и работать. Да и вам тоже.

– Что, нелегка генеральская служба? – осведомился с улыбкой Крячко, усаживаясь на мягкий уголок у окна и разглядывая новые чашки. – Откуда сервизик с таким откровенным восточным орнаментом?

– Орнамент кавказский, – подсказал Орлов, усаживаясь напротив. – И чай тоже. Лучший сбор. Подарок от старого знакомого. Вчера только виделись.

– Думается мне, в подарке от кавказского друга был не только чай, – усмехнулся Стас. – И вино там было домашнее или чача. А может, и коньяк, о котором ты так вскользь упомянул. Но! Мы с Львом Ивановичем не претендуем.

– Ну а если не претендуете, то пейте чай!

Чай был и правда превосходный. Темно-коричневый напиток наполнял чашки, а заодно и воздух кабинета ароматами солнечных склонов Кавказских гор. Трое друзей потягивали его из тонких чашек хорошего фарфора и говорили о погоде, об отпусках, кто и где бывал недавно, какие впечатления до сих пор не оставляют, о рыбалке и хорошей ухе, под которую нет ничего лучше отечественной хорошей водочки.

– Так, опять нас понесло, – покачал головой Орлов. – С усталости, что ли, все темы плавно перетекают в разговоры о выпивке. Давайте-ка о делах. Что у вас появилось по делу Колотова? Какие мнения?

– Мнения очень противоречивые, Петр, – поставив чашку на журнальный столик, заговорил Гуров. – Я встречался с этой дамой, которая написала заявление и считает, что пенсионера убили. И хотя она ничего конкретного не сказала, мне передалось ее впечатление. Видишь ли, она проработала с покойным очень много лет и знала его очень хорошо. В некотором смысле была в него даже влюблена все это время и изредка навещала старика. Единственный факт, но не самый убедительный, который они привела, – это то, что возле пенсионера стали крутиться какие-то люди, и это впервые за последние двенадцать лет. И еще то, что он не хотел говорить, кто эти люди. Точнее, девушка, хотя есть подозрение, что бывали и парни или парень. Но не факт.

– Квартира? Черные риелторы? – спросил Орлов. – Родственники есть у Колотова?

– Родственников нет. Справку нам официально скоро пришлют, но я выяснил, что жена умерла четырнадцать лет назад, сын погиб в автокатастрофе шестнадцать лет назад. Сын был холостяком на тот момент, детей у него не было. На имущество жены Колотова и его сына никто не претендовал. Станислав перетряс всех соседей.