Откровенный разговор с верующими и неверующими - [5]
...И ЗАСТАВИТЬ ЗАДУМАТЬСЯ ДРУГИХ
Уходя из церкви, я отчетливо сознавал, что меня ожидает осуждение со стороны многих фанатиков, что придется прочесть и выслушать немало злых и полных ненависти слов. Предчувствовал, что некогда превозносившие меня люди начнут возводить на меня всевозможные грязные обвинения.
Случайная встреча на улице показала мне, какая кампания очернения ожидает каждого порывающего с религией. У Московского вокзала меня остановил мой бывший студент, протоиерей одной из ленинградских церквей. Поздоровались, и он сказал: "Все пописывают о нас всякие мерзавчики! Впрочем, Дулуман среди них определенно умный..." Помните этот разговор, отче? Вот и меня вы, говоривший некогда, что я был лучшим вашим профессором, причисляете теперь, очевидно, к "мерзавчикам, хотя и умным!.." И это понятно.
Это акт своеобразной самозащиты. Ведь если признать серьезными и честными тех, кто раскрывает все невежество веры в бога и разоблачает суеверия, лежащие в основе религиозных "таинств" и обрядов, то кем же придется считать людей, которые проповедуют религиозные благоглупости?! Сознательных или бессознательных лжецов?! Невежественных людей в тогах философов?! Слепых вождей "словесного стада"? Действительно, надо же им выходить из этого положения!
Только простите мне эти рассуждения, дорогой отче (дорогой! ибо я всегда очень любил и люблю моих бывших студентов), но от исторического развития человеческого общества никуда не уйдешь! Истории вспять к каменному веку не повернуть! Все подобные попытки были и останутся поведением страуса, прячущего в опасности голову в песок. Они не что иное, как самовнушение и самообман, тщетная потуга уйти от неизбежного конца.
И что бы ни твердила церковь о словах, якобы сказанных некогда ее "основателем" Христом: "Я созижду церковь мою, и врата ада не одолеют ее!" не "врата ада", благо его нет, а прогресс человечества и вырождение самого христианства, превращение его в археологический парадокс властно говорят о близком грядущем его конце...
Я с глубоким сожалением смотрю теперь на людей, мечущихся в бесполезных поисках путей сохранения религии и церкви. Ведь среди них есть неглупые, даже просто умные по-своему люди. Как же их не жалеть!..
И я пишу эти страницы с некоторой надеждой помочь не "заматеревшим в косности своей", говоря языком самой церкви, пастырям церкви, среди которых столько моих бывших учеников. Может быть, кто-нибудь из них и откликнется еще не уснувшими под напевы церкви рассудком и совестью на мой призыв, ведь среди них есть хорошие, хотя и глубоко ошибающиеся люди... Я не говорю о тех, кто давно подменил веру цинизмом служения своей корысти. Этим "пастырям божиим" фининспектор страшнее совести и всех мук ада, в который они давно не веруют. Они - надежный оплот церкви христовой. Кошелек и сберкнижка приковывают их к "престолу господню" крепче, чем железные цепи. Им говорить что-либо поздно. А остальным говорить нужно. Здесь уместны евангельские слова: "Имеющий уши слышать, да слышит!"
КАК Я СТАЛ ВЕРУЮЩИМ И ПАСТЫРЕМ ЦЕРКВИ.
НЕМНОГО О ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ
Как я стал верующим человеком и пастырем церкви? Как веровал, жил и работал, будучи пастырем и богословом? И, наконец, как пришел к сознанию необходимости уйти из церкви, порвать с ней?
Биографические данные лучше всего могут осветить жизненный путь человека, становление и развитие его мировоззрения.
Я не из кастовой духовной семьи. И в этом мое счастье. Семейное воспитание в обстановке духовной касты так калечит людей, что только редкие из них оказываются способными избавиться от напускаемого подобным воспитанием духовного тумана. Не знаю, сумел ли бы я совершить подвиг преодоления кастовости.
Родился я в 1911 году в городе Таллине (тогда он назывался Ревелем) в семье служащего местного отделения Госбанка. Мать была дочерью морского офицера. Дед, из великоустюжских крестьян, после многолетней службы матросом пробился в офицеры и много лет проработал в Ревельском порту. Поэтому и мое раннее детство было связано с Балтикой. Позже отца переводили то в Сухуми, то в Оренбург.
Во время гражданской войны почти все мои родственники погибли от голода, тифа и других бед. В 1922 году жизнь привела остатки семьи на родину отца, в Иванове. Здесь семья распалась, и мать со мной и бабушкой вернулась в родной ей Таллин.
Так начался "заграничный" период моей жизни. Мне было тогда одиннадцать лет.
Эстония была в то время буржуазной, "независимой" (только не от засилья иностранного капитала) республикой.
Жили мы нелегко. Поначалу всей семьей, втроем, клеили на дому папиросные коробки для фабрики "Лаферм". Потом мать стала работать корректором в газете, прирабатывала шитьем. Зарабатывала мало, еле концы с концами сводили. Я учился, а летом каждый год старался подработать на ботинки, на одежду: монтерствовал, малярил, рекламы на улицах раздавал, мячи на теннисных кортах подавал, на побегушках в редакции был, газеты по киоскам развозил, "собственным корреспондентом" работал, туристов в качестве гида водил.
Как у всякого мальчишки, а позже юноши, были и у меня свои мечты. Всегда любил я естествознание. Собирал коллекции жуков и окаменелостей. Мечтал геологом стать. Очень любил еще и историю. Много читал и собирал книги. Рано потянуло писать стихи.