Откровенные признания - [24]

Джентри коротко кивнул. Лотти совсем запуталась. Ей оставалось только поверить ему, поскольку будь эта история выдумкой, опровергнуть ее не составило бы труда. Но она звучала так невероятно, так абсурдно, что у Лотти шла голова кругом.

— Когда умерли мои родители, мне было лет семь или восемь, — хмуро объяснил Джентри. — Кроме меня, в семье не осталось ни единого живого родственника мужского пола, к которому могли бы перейти земли и титул. Впрочем, наследовать было почти нечего: отец погряз в долгах и совсем запустил поместье. Некоторое время мы с Софи болтались в деревне, потом нас взяла к себе дальняя родственница. Но я рос сорванцом, и она не хотела видеть меня в своем доме. Поэтому я сбежал в Лондон, стал мелким воришкой и в конце концов попал в тюрьму. Чтобы пораньше выйти на свободу, я назвался именем другого мальчишки, умершего в тюрьме.

— Его, надо полагать, звали Ником Джентри, — заметила Лотти.

— Да.

— Значит, вы стали выдавать себя за Ника и уверять, будто вы умерли?

Его глаза вызывающе блеснули.

— Нику Джентри было уже все равно.

— Но вы наверняка надеялись со временем вернуть себе настоящее имя и положение в обществе…

— Мое положение в обществе меня полностью устраивает. Имя Ник Джентри принадлежит мне в большей степени, чем умершему хозяину. Пусть Сидней покоится с миром. — Он сардонически улыбнулся. — Сожалею, но вам придется забыть о привилегиях и стать миссис Ник Джентри, а истину будут знать только моя сестра и ее муж. Вы поняли меня?

Лотти озадаченно нахмурилась и кивнула.

— Привилегии мне не нужны, иначе я вышла бы замуж за лорда Раднора.

— Стало быть, вы не прочь стать женой простолюдина, — подытожил Джентри, не спуская с нее глаз. — Человека, ограниченного в средствах.

— Я привыкла к жизни в стесненных обстоятельствах — я родилась и выросла в старинной, знатной, но обедневшей семье.

Джентри долго изучал отполированные мыски своих сапог.

— Судя по состоянию Ховард-Хауса, лорд Раднор — чертовски скупой благодетель.

Лотти живо повернулась к нему:

— Так вы бывали у нас дома?

— Да, заезжал к вашим родителям, чтобы расспросить их. Они знают, что мне поручили разыскать вас.

Лотти растерянно кивнула. Как она до сих пор не поняла, что в этом расследовании замешаны ее родители? Они знали, что лорд Раднор разыскивает ее, и, как всегда, уступили его желаниям. Этому не следовало удивляться, однако почему-то Лотти не покидало ощущение, что ее предали. Неужели родители даже не попытались встать на ее сторону — вместо того чтобы защищать интересы Раднора? У нее перехватило горло, дышать стало трудно.

— Они подробно ответили на все мои вопросы, — продолжал Джентри. — Мне показали кукол, с которыми вы когда-то играли, книги, которые читали… Я знаю даже ваш размер обуви.

Остро осознав свою уязвимость, Лотти обхватила себя руками.

— Странно, что вы обратились к моим родным — ведь я не виделась с ними уже два года… Как мои сестры и братья? Как Элли?

— Та из сестер, которой уже исполнилось шестнадцать? Миловидная, скромная девушка. Она в добром здравии.

— Шестнадцать… — пробормотала Лотти, заволновавшись при мысли, что ее братья и сестры повзрослели, как и она сама. За время разлуки многое изменилось. У нее вдруг разболелась голова, она приложила ладонь ко лбу. — Скажите, когда родители рассказывали обо мне, вам не показалось, что они… меня ненавидят? — робко спросила она. — Я так часто думала об этом…

— Нет, они не сердятся на вас. — Голос Джентри вдруг зазвучал почти нежно. — Конечно, тревожатся о своем будущем, но, похоже, искренне верят, что брак с Раднором для вас — настоящий подарок судьбы.

— Они так и не поняли, кто он такой…

— Просто не пытались понять. Гораздо выгоднее было обманывать себя.

Лотти так и подмывало наброситься на него с упреками, хотя подобные мысли постоянно приходили ей в голову.

— Они нуждались в деньгах лорда Раднора, — упавшим голосом объяснила она. — Привыкли жить на широкую ногу.

— Видимо, так ваш отец и разорился — живя не по средствам?

— По-моему, ему с самого начала досталось не так уж много. Состояние моих родителей уже давным-давно растрачено. Когда я была ребенком, мы ни в чем себе не отказывали. А когда деньги кончились, чуть не умерли с голоду. И умерли бы, не вмешайся лорд Раднор. — Она осторожно ощупывала ноющие виски. — С тех пор мне постоянно напоминали, что я всем обязана ему. По настоянию Раднора меня отправили в самую дорогую в Лондоне школу для девочек, он платил за мою еду, одежду, даже нанял мне горничную. Наверное, он хотел вырастить меня настоящей леди. Поначалу я была даже благодарна ему — за то, что он готовит меня к роли жены.

— Но потом положение осложнилось, — подсказал Джентри.

Лотти кивнула.

— Меня держали на коротком поводке, как любимую болонку. Раднор выбирал для меня книги, решал, что мне можно есть, требовал, чтобы в школе мне устраивали холодные обливания — он считал, что холодная вода полезнее горячей. Меня стали кормить только бульоном и фруктами, когда он счел, что я слишком располнела. Каждый день мне приходилось писать ему письма, отчитываться о своих успехах по предметам, которые он для меня выбрал. И так во всем — он везде устанавливал свои правила… Мне запрещалось открывать рот, пока я не найду самый точный и изящный способ выразить свою мысль. Запрещалось высказывать собственное мнение. Если я вертела что-нибудь в руках, их привязывали к стулу. Если загорала на солнце, меня держали взаперти. — Она сдавленно вздохнула. — Лорд Раднор хотел сделать из меня совершенно другого человека. Я не представляла, каково это — быть его женой, и не знала, что будет со мной, когда он наконец поймет, что я никогда не смогу соответствовать его идеалу. — Погрузившись в мрачные воспоминания, Лотти переплела пальцы и продолжала изливать душу: