Откровенность за откровенность - [19]
Он немедленно позвонил в Миссинг Эйч Юниверсити и оповестил о затевающейся афере Горацио.
— ДА НУ? — отреагировал Горацио: он умел говорить таким тоном, что всегда хотелось рассказать ему больше.
— НУ ДА! — подтвердил Бабилу. — Грандиозная, скажу тебе, липа!
Горацио побежал к Бабетте. Он дождался, пока ушли все посетители, закрыл дверь, сел перед Бабеттой и спросил, знает ли она, что Глория пишет роман.
— Роман! — вскрикнула Бабетта, словно ей нанесли удар ножом в спину. Все годы их соперничества она была твердо уверена в одном: писать Глория не будет никогда. Барабанить по клавиатуре, отправлять послания через Интернет по всему свету, конвертировать — это ей еще по силам, но в голове-то пусто. Если кто и напишет роман, так это она, Бабетта, идей у нее столько, что девать некуда.
— Да-да, — подтвердил Горацио, — и называться он будет «African Woman»!
— Она же не знает Африки! — перебила его Бабетта.
— А это не важно! — И Горацио выложил ей все: Бабилу переводит Аврору Амер, а Глория колдует над фрагментами, компонует, подгоняет, где-то слово уберет, где-то имя заменит.
— Это же плагиат! — вырвалось у Бабетты.
— Не я это сказал, — заметил Горацио, снимая с себя всякую ответственность.
— Дело тухлое, — продолжала Бабетта, — нам лучше не влезать. Это бросит тень на весь симпозиум, а я терять свою репутацию не хочу…
Она спросила, далеко ли продвинулся роман. Нет, ответил Горацио, ну, то есть, если верить Бабилу, пока имеется только компиляция более или менее хорошо переведенных цитат. Я все-таки с ней поговорю, сказала Бабетта. Я должна с ней это обсудить.
Бабетта позвонила Глории, но Глория притворилась, будто не понимает, о чем речь. Нелегко было сказать, что в ее защищенные паролем файлы проникли и что Бабилу все рассказал Горацио, но ни тот, ни другой фигурировать в деле не желают. А что такого? — отбрила ее Глория. Это будет сокращенный вариант для американских студентов, которые книг не читают вообще. Она не видит ничего предосудительного в желании познакомить широкую публику с Авророй Амер. «African Woman» — всего лишь рабочее название файла, и говорить тут не о чем.
Бабетта, которая и не таких выводила на чистую воду, разговор законченным не считала. Она хотела быть уверенной, что Аврора Амер в курсе происходящего. Глория вспылила, наговорила ей много всякой всячины, о межтекстовых связях, об устных традициях, заявила, что литература принадлежит не только читателю, а язык — не только тому, кто на нем говорит, и сколько можно сидеть на копирайтах, как собака на сене, это вчерашний день, а если Бабетте угодно намекать на плагиат, так, к ее сведению, все обирают всех!
Она дошла до таких повышенных тонов, что Бабетте пришлось отставить трубку от уха, а Горацио, расхаживавший перед ней взад-вперед, вышел из комнаты. Кто что украл, кто кого обобрал? — кипятилась Глория. Это белые украли мою Африку, разграбили мою землю, забрали мои деревья, мое небо, меня, дочь рабов, которых увозили в кандалах, били, насиловали, издевались, крестили, оторвали от корней! Мало им, что они поработили мою страну, теперь они еще и книги о ней пишут!
— А я думала, ты любишь Аврору!
— Я Африку люблю! — и Бабетта услышала в голосе Глории слезы.
Тогда они заговорили о другом, о своих секретарях, которых считали врагами, не зная, что те перезваниваются по ночам и выкладывают друг другу тайны их компьютеров.
— Я вышвырну его за дверь, да к тому же в суд подам, — грозила Глория, наливая себе еще кофе. Про себя она думала, не слишком ли много кофе уже выпила.
— Ну, выгонишь ты его, — отозвалась Бабетта, вконец расстроенная звонком, — придется нанимать другого. Девушку же ты не возьмешь, конечно… а парни все такие. — Она знала, о чем говорила.
К примеру, Горацио — на вид он безупречен, но каждая поездка с ним на симпозиум превращалась для нее в сущий ад. Еще за три месяца ей приходилось успокаивать его насчет темы доклада: он правильно выбрал, это очень интересно. Она читала черновик, вносила поправки, немного, иначе он опять сомневался и комплексовал, но правила обязательно, чтобы показать ему, что он ей не безразличен. Только карандашом, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ КРАСНЫМ, легкие карандашные пометки через страницу, и непременно оставлять большие куски нетронутыми, отдавая должное блестящей работе. Потом он давал ей перепечатку на сверку, потому что сам он не печатал, и ему нужно было посмотреть на свой текст свежим глазом. Перепечатывал он за счет кафедры, мобилизуя всех секретарш. Три дня они сбивали свои длинные алые ногти ради душки Горацио.
О поездке лучше и не говорить; он нервничал, непрестанно жевал резинку, защищающую от кариеса, — о своих великолепных зубах Горацио очень заботился. Она занималась только им, хотя планировала набросать свой собственный доклад в самолете. Но самолет приземлялся, а у нее так ничего и не было сделано — всю дорогу она говорила с Горацио о Горацио, о докладе Горацио, о карьере Горацио. Он твердил, мол, все будет из рук вон плохо, он это чувствует! Между прочим, своими успехами он был обязан ей одной. Умой она руки, он просто перестал бы существовать.
Большой Гапаль — это таинственный бриллиант, который аббатисы знаменитого семейства де С. передают одна другой как символ власти земной и славы небесной. В начале XVIII века владеющая им прекрасная София-Виктория готовит свою юную племянницу Эмили-Габриель получить его, когда наступит ее час. Она учит девочку искусству наслаждения, изысканным наукам, занимается воспитанием ее чувств.Но подобное воспитание, которое по сути дела является одной из прекраснейших историй любви, шокирует и возмущает общество.
Рассказчица, французская писательница, приглашена преподавать литературное мастерство в маленький городок, в один из университетов Вирджинии. В поисках сюжета для будущего романа она узнает о молодом человеке, приговоренном к смертной казни за убийство несовершеннолетней, совершенное с особой жестокостью и отягченное изнасилованием. Но этот человек, который уже провел десять лет в камере смертников, продолжает отрицать свою виновность. Рассказчица, встретившись с ним, проникается уверенностью, что на него повесили убийство, и пытается это доказать.«Мёд и лёд» не обычный полицейский роман, а глубокое психологическое исследование личности осужденного и высшего общества типичного американского городка со своими секретами, трагедиями и преступлениями, общества, в котором настоящие виновники защищены своим социальным статусом, традициями и семейным положением.
«Несчастье на поводке» — метафизический триллер, болезненная история обычной женщины — образцовой жены, матери двоих детей, примерного государственного служащего, которая совершает страшное, нечеловеческое преступление. Виновна ли героиня? Каковы ее мотивы? Что или кто заставило ее пойти на это?Вопросов много у судьи, комиссара полиции, следователей, читателей, равно как и у самой героини. Автор романа не дает читателю готового рецепта, но предлагает решить самостоятельно, кто в этой запутанной истории виновен, а кто — жертва.Действие романа основано на реальных событиях.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Роман Маргерит Дюрас по сути автобиографичен (писательница выросла в Индокитае). Вслед за «Любовником», удостоенным в 1985 г. Гонкуровской премии, автор продолжает тему любви девочки-подростка и тридцатилетнего китайца. Но это не очередная «Лолита». Восток, его изысканное очарование, отличная от европейской эстетика, придает совершенно неповторимое звучание одной из вечных тем.