Откровения соблазна - [40]

– Если Тринити Хайатт так хороша, почему о ней в последнее время пишут столько плохого? – не удержался от коварного вопроса интервьюер, хотя Ретт и Билл заранее обговаривали примерную сферу беседы.

– По двум причинам: первая – это деньги. Жадные люди могут сказать что угодно, чтобы переубедить кого‑то, особенно если им это выгодно. Этого мы изменить не можем, разве что противопоставить что‑то этому? В конце концов люди все равно поверят в то, что хотят видеть. Во‑вторых, драматичную историю легче продать – по этой причине в вашем блоге столько сомнительных постов: на спорное название попадется больше читателей. Люди предпочитают читать о негативе, а не жить им. – Ретт перевел дыхание. – Нам в жизни нужна любовь. Этому меня научила Тринити.

Его собеседник не упустил шанса сойти с заранее оговоренного сценария.

– Ходили слухи, что брак Майкла и Тринити не был настоящим – можете ли подтвердить это?»

Тринити нажала на паузу.

– Не могу слушать дальше.

Ретт положил свою ладонь поверх ее.

– Доверься мне. Пожалуйста.

Воцарилось молчание, но Тринити была по‑настоящему сильной женщиной и спустя пару мгновений снова нажала на экран, чтобы запустить видео. Снова заговорил Ретт:

«– Я тоже слышал это, и это меня огорчает.

– Что именно? – спросил интервьюер.

– Майкл Хайатт был уважаемым членом сообщества, его знали коллеги, партнеры и местные жители. Почему бы и не довериться его суждению? Он выбрал Тринити – так отчего мы полагаем, что он не знал, что делает?

– Людей часто обманывают близкие, – упрямо возразил интервьюер.

– Но не в тех случаях, когда ты знаешь человека больше пятнадцати лет. Он знал Тринити с тех пор, когда она была ребенком, и знал, что делает, поверьте.

– Вы думаете, супруги Хайатт выиграют иск?

Ретт подумал.

– Они будут бороться – и не факт, что честно. Поэтому не исключено, что и выиграют. Я готов защищать Тринити, будучи свидетелем ее лучших сторон. Но единственное, что в ее силах, – сделать все, что от нее зависит. Ради Майкла и его доверия. Я знаю, что она вложит в это дело всю душу».

Тринити была потрясена до глубины души.

– Зачем ты это сделал? – прошептала она.

– Просто хотел восстановить справедливость, – ответил Ретт, но по нему было видно, что интервью далось ему нелегко.

– Зачем? – настойчиво спросила Тринити снова, чувствуя, что он чего‑то недоговаривает. Что бы ни было, это было важно: Ретт нервно повернулся и отошел к дальнему углу комнаты, а потом лихорадочно провел руками по волосам.

– Есть кое‑что, о чем я умолчал, – выпалил он наконец.

Вот и настал этот момент, подумала Тринити – готова ли она?

– Что это? – набравшись смелости, спросила она, и взгляд серых глаз Ретта поразил ее своей глубиной и настойчивостью.

– Что я люблю тебя, – ответил он.

– Почему? – только и сумела вымолвить она.

Ретт рассмеялся.

– Тринити, как же ты себя недооцениваешь. Ты умна, настойчива, неравнодушна ко многому. – Он сделал пару шагов по направлению к ней. – И ты красива во всех смыслах этого слова. Если я потеряю тебя по собственной глупости, я никогда, никогда не забуду тебя.

– Почему ты не сказал этого в интервью? – спросила Тринити.

– Потому что не все должно предаваться огласке. – Ретт помолчал. – Я не могу воспрепятствовать тому, что обнародуют Ричард и Патриция – и мне больно при мысли о том, что я сам дал им в руки это оружие.

– Как это случилось?

– Кто‑то, очевидно, проследил за мной. – Уголки губ Ретта изогнулись в кривой усмешке. – Подслушал мой разговор по телефону с отцом.

– С отцом? Ты говорил с ним обо мне?

Ретт кивнул.

– Кстати, он никогда не одобрял моей карьеры, несмотря на то что и в его жизни произошло нечто, что подтолкнуло меня к ее выбору.

Ретт потянулся, чтобы взять Тринити за руку. Сначала провел пальцами по тыльной стороне кисти, потом обхватил ее ладонь. Она медленно сжала его пальцы – принимая, но все еще опасаясь.

– Я оказался в ситуации, в которую мне попадать не доводилось, – пояснил Ретт. – И отец объяснил мне, что я не всегда бываю прав.

– Мудрый человек, – улыбнулась Тринити.

– Нам пришлось пройти через нелегкие времена, и он так и не согласился с моей точкой зрения.

– Предательство близкого всегда сложная штука, – задумчиво ответила девушка. – Мне жаль, что вам пришлось через это пройти.

– А мне нет. Если бы все сложилось иначе, я бы не был сейчас здесь.

– Да, я понимаю.

– А мне бы хотелось, чтобы тебе не пришлось это понять, – ответил Ретт, приподнимая ее лицо в ладонях. – Я сделал столько ошибок, но хочу все исправить.

Тринити приложила руку к его щеке.

– А что ты все‑таки сделал правильно?

– Об этом сложно вспоминать, когда я вижу боль на твоем лице.

– И все же ты поверил в меня, подбадривал и поддерживал среди тех, кто жаждал крови. Так что, – Тринити на миг умолкла, – тебя стоит оставить.

– Ты уверена? Безработный мужчина средних лет с престарелым отцом и неудачным прошлым – скорее, я фактор риска.

– Ты правда считаешь, что стоит отказываться от компании из‑за меня?

Ретт притянул к себе девушку, зарывшись губами в ее волосы.

– Отец говорит, пора ее отпустить. Я согласен.

– Я тоже кое‑чему научилась у своего отца.

– Чему же?