Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть - [20]
Я рассуждал, подбирал слова, а он взял да и прервал меня!
— Фотку твоего члена? … — Слава повернулся ко мне, и я застыл в приступе стыда. Мои щёки, должно быть, мгновенно окрасились в розовый. — Ой, извини, тебе неловко? Именно поэтому ты сам завёл этот разговор?
И всё-таки в его глазах читалось веселье.
— Я хотел извиниться, — соврал я.
И мы переглянулись. Наверное, оба думали об одном и том же. Вспоминали то утро и как я обвинял его в свинском поведении.
— Напомню, что я сам полез к тебе в телефон. Ты имеешь полное право хранить там что угодно, — выслушав его, я на автомате кивнул. — Ну и ещё кое-что. Я не получил психологическую травму, увидев твой член. Всё нормально.
Я расслабленно рассмеялся, прилёг на локти, продолжая строить ему глазки. Фотки члена я хранил не просто так. Они оставались в телефоне как раз для тех одиноких вечеров, когда я заходил на сайт знакомств, чтобы найти себе пару на ночь. Некоторым я отправлял эти кадры, но ни разу так не волновался, как сегодня. Сердце под горлом билось, я едва глотнул.
— Знаешь, я бы тоже не получил психологическую травму, если бы увидел твой член.
Слава повернулся ко мне, будто не поверил, что я такое сморозил. Ну а я пожал плечами, мол, констатация фактов не более.
— Господи, — протянул он. — В жизни не слышал ничего более странного.
— А часто тебе приходится оправдываться за то, что увидел чей-то член?
— Господи, — он рассмеялся, прикрыв рот рукой. — Нет, конечно.
Я наставил на него палец, подозрительно сощурив глаза:
— Тебе неловко. Я вижу, что тебе неловко!
— Ничего подобного.
— Неловко, да, да, — продолжая спорить со Славой, я подсел к нему ближе и положил руку на бедро. Почувствовал, как напряглись его мышцы, он дёрнул ногой. А потом опустил взгляд на мою ладонь, будто раздумывал над чем-то. — Можно тебя поцеловать? — вылетело изо рта.
Он приподнял бровь:
— Нет, — и посмотрел прямо мне в глаза.
— Нет, потому что я тебе не интересен или потому что я тороплюсь?
Боже, как же страшно мне стало, что сейчас Слава возьмёт да и пошлёт меня. Скажет, что я счёл его добрые манеры за внимание к своей персоне.
— Скорее, второй вариант.
Я выдохнул. Выдохнул и взял его за руку. Почти как тогда, возле автобуса, он сам позволил мне сжать его ладонь.
— Тогда сходи со мной на свидание. В Киеве.
Сложив ладони вместе, я тихо шептал «пожалуйста», «пожалуйста», «пожалуйста». Льнул к нему ближе, пока не улёгся на грудь, вынудив его опереться одной рукой о крышу. Взял его за ладонь и обнял ею себя. Создал себе почти идеальный микроклимат. Почти.
— Хорошо. Только хотя бы попытайся сделать вид, что наслаждаешься картинкой.
Слава повернулся в сторону Припяти, раскинувшейся под нами. Будто только что не ответил согласием на мое предложение и не подтвердил, что между нами кое-что происходило.
Я смотрел ему в лицо секунд пять, Слава сдерживался, почти смеялся, но продолжал упорно держать голову прямо. В итоге я выдохнул, поудобнее устроившись на его плече, и тоже вернулся к созерцанию Припяти.
Все дело в восприятии, мама оказалась права. Сейчас, когда моё сердце трепетало в груди от нахлынувших чувств, Припять будто стала родной. Я подумал, что достаточно близко познакомился с этим городом, чтобы считать его своим другом. Эй, ты, дух Припяти, кем бы ты ни был.
Меня ты не напугал.
На следующий день я прошёл дозиметрический контроль. Инспекторы заявили, что мои кроссовки заражены, попытались их дезактивировать, но ничего не получилось. Пришлось мне оставить их там. Мои любимые кроссовки остались на дозконтроле, откуда у них одна дорога — на свалку радиоактивных отходов.
Можно сказать, я оставил в Припяти кое-что. Чтобы вернуться?
Вместо эпилога
Поверить не могу, что занимаюсь этим. Пишу дневник. Но история моего путешествия в Припять и то, что произошло уже в Киеве, нуждается в систематизации, так Слава сказал.
Я стараюсь его слушать в том, что касается моей новой родственницы, потому что без него я бы до сих пор о ней даже не знал. Я от него в восторге, пишу это, хотя знаю, он будет читать и краснеть. Именно Слава нашёл те письма, Слава заметил адрес Огнева на полях и, самое главное, он заставил меня пройти начатый путь до конца. Если честно, я редко так делал в своей жизни. Не видел ничего зазорного в том, чтобы бросить на полпути ещё вчера горячо любимое дело.
Просто потому что потерял к нему интерес.
Я бросил занятия танцами, занятия каратэ и кучу вещей, которые теперь считал бесполезными.
Вернувшись в Киев я, к своему стыду, не разыскивал Любу. Убедил себя, что достаточно выяснил. И хотя меня швыряло от версии, что дед — убийца, к предположению, что он стал случайным свидетелем расправы над Татьяной, я бездействовал. Надеялся, что квартира не та, труп не тот, интерпретация не та, или дед ошибся в дневнике, в общем, оправдывал его. Слава поступил иначе. Он не стал убеждать меня начать искать Любу, он нашёл её сам. Разумеется, пройти мимо такой новости у меня не вышло. И мы отправились в Оболонский район, где Люба и проживала.
«Многие знания – многие печали»Лидия… Художник Кирилл Баринов давно забыл о ней, ведь их короткий роман закончился, когда они были студентами. Но странные пугающие события заставили его вспомнить о временах своей юности: Баринов случайно узнал, что все его институтские друзья не так давно умерли… Опасаясь за свою жизнь, Кирилл обратился к экстрасенсу Алексею Данилову. Выслушав сбивчивый рассказ клиента, Данилов сразу догадался: потусторонние силы тут ни при чем. Есть человек, который не просто пожелал зла старым товарищам Баринова – он убил их, пусть и не своими руками.
«…На мгновение показывалась, например, отдельно стоящая дымящаяся сосна и тут же пропадала из поля зрения… Изредка встречались островки зелени, по краям окаймленные поблескивающим сквозь дым пламенем… какая-то извилистая лента, чуть более светлая по окраске, тянулась сквозь черное пространство на земле, делая плавные повороты то в одну, то в другую сторону. Я не сразу догадалась, что это лесная река, по берегам которой сгорели только верхушки деревьев, а нижняя часть кроны, расположенная близко к воде, осталась зеленой, только сильно подсохла, словно глубокой осенью.Несколько черных прямоугольников, беспорядочно разбросанных на берегу этой обгоревшей лесной реки, не могли быть не чем иным, как небольшой деревушкой, выгоревшей дотла, сквозь дым можно было различить поблескивающий огонь на догорающих бревнах.Под нами был мертвый лес…».
Как-то сразу не заладился у Ольги Бойковой, главного редактора газеты «Свидетель» отдых на Черном море. Не успела она толком освоиться в гостинице, как там произошло убийство ее владельца – бизнесмена Сочникова. Милиции, прибывшей на место преступления, все предельно ясно: мужчину убила его жена Сабина. И все улики, казалось бы, действительно против нее – Сабину видели возле трупа с окровавленным кинжалом в руке. Да и мотив налицо: почему бы молодой красотке не избавиться от пожилого скуповатого супруга и не стать самой хозяйкой гостиницы, приносящей неплохой доход? Но Ольга Бойкова, насмотревшись на ход расследования, не согласна с официальной версией и уверена, что убийца не Сабина.
Основано на реальных событиях.Текст составлен по записям дневников автора.Подвергнут сюжетной корректировке.Фамилии, имена, названия изменены.В «Корпоративных тайнах» читатель приоткрывает для себя реальные механизмы решения крупным региональным холдингом своих повседневных проблем через субъективное восприятие ситуации главным героем.
Автомобильная авария, на первый взгляд выглядевшая обычным несчастным случаем, превращается в целую цепь запутанных событий и судеб…
Проклятая икона, принадлежавшая, согласно легенде, самому Емельяну Пугачеву.Икона, некогда принадлежавшая предкам Ольги, — но давно утраченная.Теперь след этой потерянной реликвии, похоже, отыскался… И путь к иконе ведет в прошлое Ольги, во времена ее детства, проведенного в тихом южном городе.Однако чем ближе Ольга и ее муж, смелый и умный журналист, подбираются к иконе, тем яснее им становится — вокруг бесценной реликвии по-прежнему льется кровь.Проклятие, довлеющее над «Спасом», перестанет действовать, только когда он вернется к законным владельцам.Но до возвращения еще очень далеко!..