Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть - [14]

— Угу, — закивал я.

— Я хочу сказать, — повторил Слава, — что он бы поехал за ней в Москву. В то время в Москву отправляли всех тяжёлых пациентов, кто получил приличную дозу. А двадцать седьмого числа он уже покинул Припять.

— Чёрт возьми, ты прав. Если бы он поехал за ней в Москву, он бы не написал, что оставил её в Припяти, — я доел первую отбивную. — А если он не поехал в Москву, значит, не так сильно и любил, верно? И к чему тогда эти письма?

— Об этом я и говорю. С другой стороны… Любовь бывает разной.

— Что ты знаешь о любви? — кокетливо спросил я.

Слава даже покраснел — я видел, как его рука на подносе дрогнула. А ведь так хорошо говорили. Будто у нас свидание. Я на таком ни разу не был. Опасался, что кто-нибудь заметит мои неоднозначные жесты к парню, боялся, что ничего не выгорит, и никуда не шёл. Познакомиться с кем-то для секса у меня тоже не получалось. Пару раз вечером я искал парней, описывал себя, даже интимными фотками обменивался, а на утро смотрел на переписку и смеялся: ну чем ты думал, Саша, ты же всё равно никуда не пойдешь, не отдашься незнакомому парню! Наши посиделки со Славой казались мне самым реалистичным вариантом свидания. И здесь нас не видел никто.

Невидимая черта, которая пролегала между нами со Славой и остальными, между Припятью и заселёнными городами, давала мне смелость вести себя так вызывающе.

Доев вторую отбивную, я улегся на постели, положив голову рядом с его коленом.

— Ты помнишь свои мысли после первого визита в Припять? Мне интересно, насколько они совпадают с моими, — я посмотрел на него снизу вверх.

— А твои какие?

Я показательно вздохнул. Уставился в потолок, небрежно побеленный бог знает когда.

— Ох, Слава. В первым день я был просто в шоке. Я… — взглянув на него, я вытянул руки вперед, струхнул ладонями, разжимая кулаки. — Ну серьёзно. Мы бродили по кладбищу. По кладбищу старой жизни незнакомых мне людей. И да, это любопытно. Интересно, правда, если не думать о своём скотском поведении.

— Да ты моралист!

— А это плохо?

— Только где пряталась твоя совесть, пока ты меня обманывал?

— Ой, да ну хватит уже! — Я положил руки под голову. — Рассказывай теперь свою историю.

Слава доел кусочек хлеба, так и не притронувшись к мясу.

— Я поехал в Припять в восемнадцать, вместе с однокурсниками. Провел здесь один день, сделал две сотни фотографий.

— И всё?

— А что ещё?

— То есть ты не бредил Чернобылем с десяти лет, не пересмотрел все документальные фильмы и не учишься на физика-ядерщика?

— Боюсь, что нет, — фальшиво-расстроенным голосом сказал он.

— Ладно, так когда произошло счастливое событие?

— Какое ещё счастливое событие?

— Ну, когда ты влюбился в Чернобыль? — я дотянулся до его колена рукой и сжал. Слава дёрнулся от неожиданности и попытался отстраниться. Но я крепко держал.

— Отпусти. И ни в кого я не влюблялся.

— Но ты же вернулся сюда однажды, верно?

Он с усилием разгибал мои пальцы, а я продолжал щекотать его другой рукой. Смеялся, наблюдая, как он надул губы, сам того не замечая. Из-за возни опрокинулась и упала моя тарелка с мясными крошками, покрывало скатилось в трубочку, а Слава оказался на спине.

— Ну, рассказывай!

— Отпусти и расскажу.

Я отступил, побоялся, что выведу его из себя, поэтому первым прерывал нашу зрительную дуэль и убрал руку. Слава с облегчением выдохнул, помассировав колено. Теперь я сидел напротив него. Мне стоило огромных усилий держать руки при себе.

— Я жду.

— Я сам не знаю, почему вернулся сюда. Спустя два года я залез в папку на компьютере, пересмотрел фотки и подумал, надо вернуться. Надо вернуться, чтобы ещё раз там побывать. Будто меня что-то тянуло. Я знаю, это звучит довольно неубедительно, и даже странно…

— Может тебя звал дух Припяти.

Слава замер.

— Кто-кто? — со смешком спросил он.

— Вот ты издеваешься, а я верю, что у каждого города есть свой дух. И дух Припяти, видимо, на тебя запал, вот он…

Слава от души зарядил мне подушкой по животу. Уже второй раз, между прочим. Я рассмеялся, схватил покрывало, и попытался набросить его на Славу. Мы катались по кровати туда сюда, спутываясь руками и ногами. И я чувствовал себя таким счастливым. Сейчас. Потому что мы со Славой сходили с ума. И кожа начинала гореть в тех местах, где он её касался.

Глава 4 Любовь и не только

Моя мама, научный сотрудник, помешана на правде и истине. Она верит только в то, что реально доказать, а то, что доказать нельзя, считает второстепенным.

Если я говорю ей, что суп пересолен, она отвечает: «это ты так думаешь» и пускается в объяснения, что рецепторы вкуса у всех работают по-разному. Мы с папой уверены, что мама не хочет признаваться в своих ошибках, но оба соглашаемся с тем, что способ этого не делать выбрала она интересный.

— Мама пыталась отучить меня от оценочных суждений, но бесполезно, — продолжал говорить я, пока автобус переваливался с земляной дороги на асфальтированную, припятскую. Мы только что пересекли дозконтроль и снова вернулись к прерванному разговору. — Я так считаю: если у человека не будет своего, пускай субъективного, мнения, то что он из себя представляет?