Откровение огня - [88]

Алик прочитал записку и сунул ее под подушку, после чего бросил колкий взгляд на Олю.

— И сама прочитала?

Брату Оля врать не могла.

— Без спросу, — упрекнул он ее.

— Целовались?

— Все было.

— Что — все?

— Все, что и у тебя с Резуновым.

Оля уставилась в пол и сказала:

— И теперь она тебя зовет Зябой. Что ж, Алик, пусть тогда она тебя так зовет…

Брат на это только усмехнулся.

— Что вы сейчас проходите по старославянскому? — спросил он.

— По старославянскому? — растерянно переспросила Оля. — Не знаю. Я в прошлый раз не была.

— Как не была? И ты — тоже? Почему?

Оля холодно посмотрела на Алика.

— Потому, что я сошла с ума.

— Я серьезно.

— Я тоже. Вижу галлюцинации, веду себя странно.

Тут у нее потекли слезы — так же неожиданно и беспричинно, как это уже не раз было. Алик порывисто поднялся, взял ее руку в свою и всмотрелся в ее глаза.

— Я не плачу, это просто слезы текут, — пояснила Оля обычным голосом.

Он обнял ее и шепнул в ухо:

— Открой шкаф! — так они говорили в детстве, если один что-то умалчивал от другого.

Оля рассказала Алику о двойном зрении, башне, бессоннице, отвращении к еде, разговорах с Михиным, разочаровании в Резунове, навязчивых мыслях, пропавшем интересе к лекциям, нежелании видеть сокурсников.

— Разве это не сумасшествие?

Брат смотрел на нее несчастными глазами.

— Но ты не бойся, это должно пройти, — успокоила она его. — Сама я не боюсь. Я только не могу понять, что со мной. Как вообще такое возможно? Ведь я же всегда была в порядке, и вдруг… И из-за чего?! Из-за рисунка! Все началось у Михина, когда я смотрела на тот рисунок…

Оля опустила голову и уставилась в пол. Помолчав, она воскликнула в отчаянии:

— Как все далеко зашло! Как далеко! Что только ни приходит в голову! Вчера утром, когда ехала на лекцию, загорелась идеей написать письмо в улан-баторский университет. В голове застучало: Шамбала находится в Монголии! Надо организовать совместную советско-монгольскую студенческую экспедицию, чтобы продолжить поиски Рериха.

Оля растерянно посмотрела на Алика и жалко спросила:

— Откуда такое берется? Ты можешь это объяснить? — И, не дождавшись ответа Алика, вдруг оживившись, она спросила другое: — А что, может, это не такая уж глупая идея? Монголия — социалистическая страна, у нас с монголами братское сотрудничество.

— Это так не делается, ты сама знаешь, — мягко сказал Алик. — Кто же пишет письма о сотрудничестве от себя, минуя партком, комсомольское бюро, деканат? Представляешь, что тебе будет за такое письмо?

— Представляю, — резко ответила Оля. — Сумасшедший дом. Ведь, помимо всего прочего, Шамбалы еще и нет на карте.

— Вот именно. Это всего лишь легенда, — осторожно поддакнул Алик.

— Не знаю, и да и нет, — замотала головой Оля. — Это сложно. Я совсем запуталась. Я не то чтобы верю в Шамбалу… я не могу в нее не верить. И потом, это мое странное состояние… А вдруг и правда оттуда может исходить какое-то воздействие? Как ты думаешь?

— Откуда — оттуда?

— Из Шамбалы.

— Так ты, значит, веришь, что она существует?

— Я же говорю, что сама не знаю. Разве такое исключено на сто процентов? Разве не могут люди развить свою способность догадываться, читать чужие мысли, внушать что-то другим? Эта способность существует в зачатке в каждом из нас! И могут быть еще другие способности, о которых мы пока понятия не имеем. Мы используем наш мозг в незначительной степени — это научный факт.

— Тебе нравится идея Шамбалы, страны людей с развитым мозгом.

— А тебе — нет?

— Мне тоже. Знаешь, как я себе это представляю? По утрам в Шамбале всему населению посылается в мозг сигнал на подъем. Радио там нет, оно не нужно. Все начинают день с гимнастики, как у нас. Только у нас гимнастика физическая, а у них мозговая…

Оля смеясь закрыла брату ладонью рот и запоздало упрекнула:

— Как ты мог позволить Назаровой называть тебя Зябой?

Алик освободился от ее руки и выкрикнул:

— К черту Назарову! Это меня от нее с апреля тошнит. Кончено с Назаровой.

— Правда? — обрадовалась Оля и пересела со стула на диван к Алику. Она обняла его и повалилась вместе с ним на подушку. — Зяба-зяба-зяба, зяблик мой, — прошептала она брату в ухо и прижалась к нему грудью. — Помнишь, как мы грели друг друга в блокаду зимой?

То, что произошло дальше, Оля не сразу поняла. Зяба — всегда пассивный Зяба, вдруг стиснул ее, перевернул на спину и впился в ее губы своими. Она почувствовала всем своим телом его возбуждение и стала вырываться.

— Ты сошел с ума! Ты что делаешь?

Брат держал ее. После нескольких попыток Оле удалось сбросить Алика с себя. Спрыгнув с дивана, она бросилась бегом к двери.

На следующий день Дима Завьялов передал Оле записку от Алика. Она пробежала глазами по строчкам:

«Ты должна меня простить. Я этого в себе не знал. Это было как взрыв. Я теперь буду начеку. Забудь о случившемся и будь, как всегда, сестрой. Ты для меня — все. А.» Оля порвала записку. Этого А. она ненавидела.

Шамбалу Оля больше не видела, смеяться и плакать перестала. Мрачная, она высиживала ежедневные лекции и семинары и, когда кончалось последнее занятие, в числе первых шла к выходу. Ее выступления на семинарах перестали вызывать любопытство: знание предмета она показывала, но оригинальных высказываний больше не делала.