Откровение огня - [5]
«Ты и правда только хотела сообщить, чем кончилась кенергийская история?» — спросил я мысленно Надю. Что ж, получалось симметрично: начало она узнала от меня.
Двенадцать лет назад, в марте, я приехал в Москву работать над диссертацией. Ее темой было проявление индивидуальности персонажей в русских бытовых повестях XV–XVII веков. У меня имелась своя концепция, и я хотел собрать как можно больше материала для ее подтверждения.
В Москве находятся несколько библиотек, располагающих рукописными отделами. Я собирался начать с самой большой их них — Библиотеки имени Ленина, но получилось по-другому. На кафедре древнерусской литературы Московского университета мне посоветовали познакомиться с фондом АКИПа, о котором я никогда не слышал. Собрание рукописей этого архива было небольшим, но зато скомплектовано исключительно из частных коллекций, где преобладала светская литература. Я почувствовал себя кладоискателем, услышавшим координаты острова сокровищ. Надо ли говорить, что я отправился в АКИП немедленно.
В пятиэтажное, ничем, кроме запущенностью, не примечательное здание у Зубовской площади посторонние допускались не дальше вестибюля. Отдел рукописей располагался там на двух верхних этажах: на четвертом были комнаты сотрудников и читальный зал на два десятка мест, на пятом находились хранение и кабинет заведующего отделом, Андрея Алексеевича Парамахина. Путь на лестницу преграждал милиционер, проверявший пропуска. По его вызову ко мне спустилась сотрудница секретариата, которую мое неожиданное появление привело в растерянность. Приняв у меня необходимые бумаги, она посоветовала мне справиться о «результате» через день. Это было приятной новостью: разрешение на пользование читальным залом в других архивах надо было дожидаться от одной до двух недель. Неприятной новостью было то, что мне в нем здесь могли отказать — иностранцев допускали к себе далеко не все учреждения, а АКИП не походил на национальный форпост культуры, поддерживающий активные международные контакты. Когда я позвонил туда в назначенный день, оказалось, что неприступным бастионом он тоже не был: мой пропуск уже дожидался меня.
Две недели я ходил в АКИП ежедневно и просиживал за рукописями от открытия до закрытия. Посетителей всегда было немного: больше трех-четырех человек в читальном зале мне видеть не приходилось. Увы, и сокровищ здесь оказалось маловато. Самым большим из них была довольно любопытная редакция одной популярной повести. В славистике и это можно считать удачей. Она была мне приятна и только: я хотел большего.
Началась третья неделя моего пребывания в Москве. Я уже успел просмотреть почти все интересовавшие меня в АКИПе рукописи и собирался на днях перенести свою работу в Библиотеку Ленина, куда наконец получил допуск. 26 марта был обычный день. Я решил посвятить его двум спискам «Шемякина суда», сатирического произведения, полного бытовых коллизий. Вместе с рукописями на моем столе в читальном зале АКИПа лежал номер «Исторического вестника» за 1916 год, где был опубликован сравнительный анализ русской и польской версии этой повести. Первым делом я ознакомился с ним. Прежде чем закрыть журнал, я полистал его и обнаружил в последнем разделе статейку под названием «Замечательная находка». В ней шла речь о посланиях одного из епископов, жившего в XVIII веке, Московскому митрополиту. Они были обнаружены в библиотеке Благовещенского монастыря под Бобровом Тамбовской губернии. Статейка заканчивалась словами:
«По всей вероятности, эта библиотека, с недавнего времени доступная для научной общественности, еще не раз удивит исследователей. Ее собрание манускриптов поистине уникально. Говорят, что в монастыре хранится одна из самых интригующих древнерусских рукописей — „Откровение огня“. В ней излагается учение рязанского монаха-чудотворца XVI в. преп. Евлария. Этот инок, почитавшийся как святой, был основателем таинственного, уже давно заглохшего ордена кенергийиев. „Откровение огня“ благовещенские игумены еще никому не показывали».
Орден кенергийцев? Кто такие «кенергийцы»? Разве в православии были монашеские ордена? Где теперь находится «Откровение огня»? А вдруг здесь?! Последняя, безусловно, сумасшедшая мысль сняла меня с места. И в самом деле, а вдруг? Уже столько раз рукописи обнаруживались в самых неподходящих местах. В следующую минуту я был у каталога, где выдвинул ящик с названиями на «О». И вот у меня перед глазами оказалась карточка: «Откровение огня. Скоропись, прибл. 18 в. 86 л. Переплет: доски, кожа». Я смотрел на нее ошалело: «одна из самых интригующих древнерусских рукописей» и правда находилась здесь! Поразительны были и сама находка, и обстоятельства ее: такую ситуацию, вплоть до отдельных подробностей, я воображал студентом — и она стала реальностью.
