Откровение - [12]

Ну, и началось.

Эльрик спросил, почему именно реабилитация душевнобольных. Ему было интересно.

Просто любопытство. Вопрос без подвоха.

Зверь начал привыкать к таким вопросам еще в Саэти, и привычка нравилась. Эльрик не имел в виду: «ты же людоед, почему тебе не работать там, где людям больно?» В клинике были и такие отделения. Тоже, кстати, реабилитационные. Восстановление после тяжелых травм причиняло боль, несмотря на магию и талант врачей, а тяжелые травмы отнюдь не были редкостью. Количество экстремальных видов спорта и просто опасных развлечений росло прямо пропорционально техническому прогрессу.

На Земле существовала та же зависимость.

Так вот, Эльрик спрашивал не о том, почему Зверь выбрал для работы место, где нечем было поживиться. Он спрашивал лишь о том, почему Зверь решил помогать сумасшедшим — душевнобольным — вернуться в обычную жизнь.

Ответ лежал на поверхности. Здесь не знали, что «сойти с ума» означает «утратить разум»? И это было интересно. Разум невозможно утратить, можно лишь изменить способы его применения. Кто-то переставал пользоваться им для обслуживания тела и лежал колодой, игнорируя окружающую действительность. Кто-то, наоборот, задействовал ум и инстинкты на максимальных оборотах, в форсированном режиме, доводя тело до полного истощения. Между этими крайними состояниями было множество промежуточных, но во всех случаях речь шла о больной душе, а не о болезнях разума. Даже когда причиной были органические повреждения мозга, сказывались они, по мнению здешней медицины, на душе. Проблемы же физического тела и нарушение мышления были следствием проблем души. Которую и нужно было лечить в первую очередь.

Подход почему-то заворожил. Сначала своей нелепостью. Потом — обоснованностью. Потом — парадоксальностью.

Зверь не верил в существование душ, но система работала.

А ему нравилось выводить людей из иллюзий в реальный мир. И если уж все-таки говорить о боли, то боль физическая не шла в сравнение с той, которую испытывали его подопечные, осознавая свое положение.

Инстинкт любого живого существа — избегать боли, не важно, физической или душевной. Сбежать от нее обратно в непонимание Зверь людям не давал, и у них не оставалось выбора, кроме как преодолеть болезнь или принять ее и научиться использовать себе во благо. Чем им было больнее, тем сильнее они стремились к излечению. Или к исцелению.

Профессор Лейдер различал эти два понятия и Зверь научился пользоваться его терминологией. Ему самому казалось, что исцеление предпочтительней, оно позволяло вернуться к жизни, не потеряв подаренных болезнью преимуществ.

Пока считалось, что бог Дарний отметил его умением выводить людей из трясины боли. В реабилитации самым сложным этапом был именно болевой — вопреки инстинкту, пациенты отнюдь не стремились перестать страдать, наоборот, готовы были длить страдания до бесконечности.

Зверь этого не понимал так же, как не понимал, что такое душа. Зверь понимал только рефлексы, здравый смысл и электрические импульсы в нейронах. Видимо, поэтому, когда он взялся работать с душевнобольными, все сразу пошло не так. У доверенных ему пациентов не получалось упиваться страданиями, и эту стадию они проскакивали, как кошки с горящими хвостами — очень быстро и, не оглядываясь.

Князь, когда услышал эти объяснения, одновременно и удивился, и развеселился.

— Ну, ясное дело, они ничем не упиваются. Ты же все забираешь.

Это было возмутительно! Обвинять его в том, что он лишает пациентов чего-то… Необходимого для выздоровления? Получалось, что нет, не необходимого. Наоборот — мешающего.

— Волк, да они никакой боли и почувствовать толком не успевают. Им, бедным, и зацепиться не за что, чтоб предаться моральным терзаниям. Не от боли они в нормальную жизнь вернуться торопятся, а от скуки.

— Со мной скучно?

— Они же тебя не знают.

Его не знали. И хвала богам, что не знали.

Он забирал чужую боль, делал это рефлекторно, сам не замечал. Чтобы не забирать, требовалось волевое усилие, а к чему напрягаться, имея дело с пациентами, это ведь не жертвы на алтаре. Здесь задача не довести мучения до крайнего предела, чтобы получить от них максимум удовольствия, здесь нужно человека к нормальной жизни вернуть. Чем скорее, тем лучше. В нормальной жизни от людей есть польза, а в клинике — нет. Точнее, есть, конечно. Не было бы больных — не на ком было бы изучать заболевания. Но, с другой стороны, не было бы больных, не было бы и заболеваний…

Зверь понял, что поменял причину со следствием и только досадливо фыркнул.

Оказывается, он успел в какой-то момент включить кундарб, и опять рисовал. Все тот же метроном. Это вместо того, чтоб почитать, что там написал Пачосик и подумать над иллюстрациями.

В рабочее время он все равно не стал бы читать ничего, не относящегося к работе, но разве это повод снова и снова рисовать непонятно что, еще и не отдавая себе в этом отчета?

Эльрик прав, он забирает боль. Тройни и Ринальдо правы — пациенты в его отделении и выздоравливают, и исцеляются быстрее, чем три месяца назад. Он забирает… что? Боль, ладно. Еще он умеет забирать болезни, но болезни тела, а не души. И это всегда происходит сознательно, а здесь он никого таким образом не лечил.