Откровение - [115]

— Он ничей, — ответил Свет человеческим голосом. — Вырастет — сам определится. Я его, может, крестить хочу. Ты что против?

Ойхе издала странный звук, то ли смешок, то ли всхлип.

— Артур… Хуже всех демонов.

Это Зверь и сам видел, хоть перед глазами все еще плясали огненные червяки. Свет уже не резал взгляд, и святой Артур предстал перед ними во всей красе. В полевом камуфляже ордена Храма, с плазменной винтовкой за спиной и с топором на поясе.

Святой. Грешников пугать такими святыми. А в ночи на такого нарвавшись и праведник обгадится.

— Ты свою-то душу не сберег, где тебе спасать чужие? — теперь и Немота обрела плоть. Всадник в золотых и алых одеждах на гигантском гнедом скакуне выехал из темноты, навис над Артуром. Тот и сам был высоченным, а подсветка еще добавляла роста и габаритов, и оттого оба — и живой святой, и владыка мертвых, казались ненормально большими. И не казались людьми. — Волк проклят.

— Да ни хрена. Я его отмолил. Моартул, господарь, — в голосе стало чуть меньше веселья, но вряд ли дело было в напоминании о проданной дьяволу душе. Зверь, скорее, счел бы едва заметную смену интонаций дискуссионным приемом. — Кого именно ты хочешь спасти? Не надо десяти праведников, но хотя бы одно имя, хоть одно лицо. За кого там, в Тварном мире, ты готов погубить чужую душу? Он-то настоящий, и он прямо здесь, — Артур кивнул в сторону Карла. — Вон сидит, пырится. Ну забери его, отведи к Змею, скажи: знакомься, Михня Владович, это твой единственный сын и наследник, замучай его, пожалуйста, до смерти.

— На Земле остался твой брат, — Моартул не последовал доброму совету, а Зверь ведь почти ждал, что он это сделает, хотя бы назло Артуру. Мог бы, впрочем, догадаться, что владыка мертвых уже не в том возрасте, чтобы поступать назло борзым церковным спецназовцам.

— Альберт точно спасибо не скажет, если Змей ради него родного сына убьет. Я же говорил вам, я вам это не перестаю говорить: Волк пришел на Землю. Это он меня оттуда выжил всему Ифэренн на радость. Вы говорите, что я пророк, ну так будьте последовательны, верьте в мои пророчества. Дай ему время пожить, господарь, осталось-то всего ничего. Никуда он от себя не денется.

Хуже всех демонов. Не тому досталось прозвище Змей, ох не тому.

Заявление о том, что он уже вернулся на Землю, просто еще не дожил до этого момента, Зверь привычно пропустил мимо ушей. Он много раз слышал об этом от Тенгера, но не всякий бред, многократно повторенный, становится идеей. А прислушиваться к бреду — увольте.

К тому же, если б он вернулся на Землю, демоны, живущие во всех временах одновременно, знали бы об этом. И не охотились бы на него здесь и сейчас. А раз они продолжали охоту, значит, считали, что в этом есть смысл.

Из этого следовало, что добровольно он на Землю не вернется, но демоны его рано или поздно поймают. И вернут. А Эльрик этого не одобрит, отправится на выручку и… всё. Это демоны учитывают? Не важно! То есть, важно, но не сейчас. В дебри вероятностей и взаимосвязей, доступных демонам, обитающим во всех «когда», но не во всех «где», Зверь предпочитал не углубляться без поддержки тяжелой артиллерии в лице профессора Даргуса. А сейчас значение имело только то, что ало-золотой всадник развернул коня и растаял в беззвездной темноте. Он поверил Артуру? Или даже для него перебор — собственноручно отдать внука на заклание сыну? Они верят в родство, семейные связи, единую кровь, думают, что всё это и правда существует. Для них. Думают, что в этом они не отличаются от людей. Даже Змей так считает.

Зверь подумал о Гуго, о своей ангельской природе, о его — сверхчеловеческой, нечеловеческой, волшебной. И еще подумал, что если б было кому сказать спасибо за то, что Гуго есть, просто есть, просто существует, живет в Саэти, он бы сказал. А то, что Гуго… верит в родство, семейные связи, единую кровь, не измерялось никакой благодарностью. Так почему Моартул оставил погоню?

Потому что… наплевать почему. Вот оно, озеро Амаль. Выход из Ифэренн. Путь к Эльрику.

— Я объясню, что делать, — произнесла Ойхе, и голос ее отозвался во всем теле Зверя, в крови и мышцах, в костях и сухожилиях, пронизал мозг. Даже Карл, кажется, вздохнул, изумленный этой вспышкой досады и злости.

Никогда больше не видеть ее, никогда не слышать, не чувствовать ее запаха, ее тепла, не ловить краем глаза переливы легкого шелка на мягких кудрях. Велика ли цена за спасение?

Да это вообще не цена. Ойхе есть в каждой женщине тварного мира, Ойхе, вроде как, есть даже в каждой негуманоидной женщине, Ойхе просто есть, и этого должно быть достаточно. И будет. Не вопрос. Но вот это… недоступное, недостижимое… то, что было у Гуго, было у всех, кроме него, то, без чего он был идеален. В отличие от всех. Он ведь почти понял, пока ехали сюда. Почти смог понять…

Да хрена! В том и смысл, что его лишили этого при сборке, сразу. Не отобрали потом, а просто не стали встраивать. У него и слота под это не было. И места в платах не оставалось, чтобы впаять туда дополнительную микросхему. Не говоря уж о том, что времена микросхем и пайки остались в далеком прошлом. Древние земные технологии, которые даже там уже, наверное, всеми позабыты.