Отказной материал - [65]

— Черт! — выругался Дима, когда понял ситуацию. — Костик только что домой поехал. Ладно, я за ним заскочу, а потом — в 19-е. Мы этого орла к себе заберем, идет?

— Как хотите. Если понадоблюсь, то еще час на работе буду, а потом домой мне звоните. Если что — я подъеду.

— Давай!

Ковалева Дима перехватил уже возле самого подъезда. Посадив товарища в машину, он направился в Центральный район, на левый берег Красной речки. Костя выслушал его молча, но, когда они подъезжали к отделению, он выбросил в окно окурок третьей сигареты.

Осипов сидел на скамейке вместительного «аквариума», опустив голову. Он давно протрезвел, но во рту ощущался противный привкус. Интенсивное двухчасовое общение с местными операми напоминало о себе головной болью и полным душевным смятением. Он был уже «готов», причем настолько, что, будь у него за душой что-нибудь, кроме эпизода с Васильевой и случаев мелкой спекуляции валютой, он давно строчил бы явку с повинной.

Стоя перед стеклянной дверью «аквариума», Ковалев и Петров внимательно рассматривали своего будущего собеседника. Почувствовав на себе пристальные оценивающие взгляды, Руслан поднял голову, встретился глазами с Костей и вздрогнул.

— Поехали, — глухо сказал Дима, открывая дверь и вытаскивая из-за пояса наручники.

Рано утром Осипов опять опустился на жесткую скамейку в провонявшей мочой и немытыми телами камере 19-го отделения. Он чувствовал себя как выжатый и выброшенный тюбик из-под зубной пасты. В голове была звенящая пустота, ни одной мысли там родиться уже не могло, и, промаявшись в камере, он только обрадовался, когда его подняли и вместе с каким-то бомжом повезли в районный суд. Ночь, проведенная в полутемном кабинете Правобережного ОУРа в компании с двумя операми, осталась в памяти навсегда.

Пожилой судья, рассмотрев представленные ему материалы, усмотрел в действиях Осипова мелкое хулиганство и вынес ему предупреждение — с учетом того, что ранее он не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности и имеет постоянное место работы. Получив на руки листок с копией постановления, Руслан долго плутал по извилистым коридорам здания суда, наконец выбрался на улицу, вдохнул полной грудью чистый утренний воздух и пешком отправился домой. Пройдя полдороги, он вспомнил, что у него остались деньги и остановил такси.

Явившись вечером в МРЭО, он получил следующий удар: купленная им «восьмерка» по номерам агрегатов числилась в розыске, как угнанная из Ленинградской области, бланк техпаспорта был украден из типографии год назад.

Спокойный голос автоинспектора дрогнул и стремительно уплыл куда-то далеко. Руслан, привалившись спиной к выбеленной известкой стене, медленно сполз вниз…

* * *

Отдаленная часть Ленинского района города, традиционно именуемая Даръино, гораздо больше напоминала деревню: широкие неасфальтированные улицы, обсаженные тополями и березами извилистые переулки, заваленные мусором и ржавыми автомобильными кузовами овраги, отреставрированная недавно церковь, заколоченный магазин на холме и сотня разномастных домов — от ушедших в землю бревенчатых хижин до шикарных кирпичных коттеджей. С двух сторон к поселку вплотную подступал лес, городские новостройки начинались только километрах в двух и, судя по темпам работ, никак не грозили в ближайшее время поглотить Дарьино.

Гоша Сысолятин здесь родился и вырос. После смерти родителей ему остался большой, но изрядно обветшавший деревянный дом в два этажа. Продав свою «хрущевку», Гоша вернулся в поселок и, выложив немалые средства, сумел превратить свое непрезентабельное наследство в добротную загородную виллу, предмет зависти всех знакомых и коллег по ремеслу. В своей «хабаровской» группировке Гоша контролировал деятельность трех низовых «бригад» и, по собственному мнению, стоял на ногах прочно и шел по жизни легко.

Дом располагался на краю поселка, в стороне от других домов, и был окружен аккуратным кирпичным забором. Несмотря на позднее время — оставалось всего несколько минут до конца воскресного дня, — хозяин. отсутствовал. Ярко горели чугунные фонари по обе стороны металлических въездных ворот. На фоне бегущих облаков и темно-синего звездного неба белела укрепленная на террасе тарелка параболической телевизионной антенны.

На противоположной стороне улицы, наискосок от ворот, в тени деревьев стояла «шестерка» Петрова. Номера на машине были сняты. Сидя на передних сиденьях, друзья доедали остывшую шаверму, пили пепси-колу и слушали местную радиостанцию, которая транслировала подборку отечественных хитов. Ожидание длилось уже третий час, но они были к этому готовы. Предстоящего дела в разговоре не касались: все было обговорено и спланировано заранее, а потому они вполголоса, неторопливо беседовали на совсем мирные темы. В паузах между песнями слышалось тиканье кварцевых часов на панели приборов, иногда неподалеку начинали лаять и выть собаки, и тогда Ковалев, с детства собак боявшийся, озабоченно озирался по сторонам.

Медленно миновал еще один час ожидания. Доставая из пачки сигарету, Дима поджал губы: курево заканчивалось.

— У меня еще есть, — успокоил Костя и пошевелился, меняя положение затекшего тела.