Отказать королю - [5]

Я сразу вспомнила, что часто видела моего брата и дочку управляющего вместе. Гризельда вела хозяйство своего отца. Они жили в отдельном доме на землях поместья Хартлейк. Я хорошо понимала, что привлекло Стивена в Гризельде. У нее было правильное, красивое лицо, а взгляд огромных карих глаз завораживал. Хотя она почти всегда держала голову покрытой, по нескольким выбивающимся прядям можно было догадаться, что волосы у нее пышные, длинные и темные, почти черные. Она была невысокого роста, говорила тихо, имела облик нежный и беззащитный, и только ее манера сжимать губы в тонкую твердую линию выдавала жесткость и некоторую черствость натуры.

Впрочем, от меня она особо не скрывала эту сторону своего характера.

— Хьюго буквально толкнул свою дочь в объятия Стивена после смерти твоего отца, — продолжала меж тем Бланш. — Наш управляющий собирался возвыситься через их союз и обеспечить безбедное будущее своим внукам. Когда Стивен умер, Хьюго потерял свой шанс, но он все еще управляет поместьем. Теперь же он боится лишиться и этого. Если у сэра Лайонела Даггета действительно есть право управления твоим наследством, то он может уволить Хьюго и поставить на его место своего человека.

— Но то, что сказал нам Хьюго, просто не может быть правдой! Король Англии мне не родственник. Как может он решать, что будет со мной и моим имуществом?

Устав от вопросов, на которые у нее не было ответов, Бланш закрыла глаза и откинула голову на спинку скамьи.

— Не знаю, что и сказать тебе, Тэмсин. Для меня пути королевской власти неисповедимы и неведомы. Могу только помолиться о том, чтобы услышать завтра в Гластонбери более благоприятные вести.

Глава 2

Церковь Иоанна Крестителя в Гластонбери не имела своего отца-настоятеля. В ней служил приходской священник, имевший четверых помощников на жаловании. Одного из этих помощников звали Джаспер Этвелл. Он занимал свой пост уже много лет, и потому все почтительно именовали его сэром Джаспером. Бланш доверяла ему — не то, что Хьюго Уинну. Вот почему в тот день, когда мы прибыли в наш дом в Гластонбери, она немедленно послала за сэром Джаспером. Не прошло и часа, как помощник священника явился к нам.

В отличие от нашего управляющего, сэр Джаспер был высок ростом. Голова у него была лысая как колено, а сам он — тощий как жердь, нос длинный и унылый, подбородка не было вовсе, лицо обезображено оспой, которую он перенес много лет назад. Сэр Джаспер внимательно выслушал рассказ Бланш о последних событиях, не прерывая ее ни единым словом, прочел письмо сэра Лайонела, щуря свои близорукие глаза, и только после этого осмелился взглянуть на мачеху и меня. Мы вновь, как накануне в наших покоях, сидели бок о бок, но теперь Бланш крепко держала меня за руку.

— Что ж… — промолвил сэр Джаспер, возвращая мне письмо, — сказать тут особо нечего…

— Правду ли говорит нам Хьюго? — прервала я его. — Действительно ли посторонний человек может стать моим опекуном?

— Боюсь, тебе придется с этим смириться, — произнес сэр Джаспер, постаравшись, чтобы его высокий и резкий голос звучал успокаивающе, но его слова заставили меня вскочить на ноги в сильнейшем волнении.

— Это несправедливо! — воскликнула я. — Моей опекуншей должна быть вдова моего отца!

Я была совершенно уверена в том, что и отец, и Стивен хотели бы именно этого.

— Дитя мое, в нашей жизни много несправедливого, и тебе это предстоит понять…

Сэр Джаспер протянул руку в попытке успокоить меня; но я отшатнулась. И в глаза ему мне смотреть не хотелось. Я страшилась увидеть в них подтверждение того, что уже почувствовала — ему меня жалко.

— К сожалению, ты не достигла четырнадцатилетнего возраста до того, как скончались твой отец и брат, — добавил он.

— Какая разница? — спросила Бланш.

— Разница тут очень большая, я бы даже сказал — огромная. По закону, если девушка становится наследницей, когда ей уже исполнилось четырнадцать лет, она получает возможность управлять своим движимым и недвижимым имуществом, при условии, конечно, что она ни с кем не помолвлена. Такой девушке опекун не нужен.

Я принялась быстро считать в уме. Я знала день своего рождения — помнила, как мама, умершая, когда мне было восемь лет, говорила, что я родилась в День святого Валентина. В этот день вольные птицы выбирают себе пару, а сердца влюбленных соединяются.

— Значит, через шесть месяцев я освобожусь от опеки этого гнусного сэра Лайонела! — воскликнула я.

Выражение лица сэра Джаспера подсказало мне, что не все так просто, еще до того, как он заговорил:

— К сожалению, тебе придется подчиняться своему опекуну до тех пор, пока ты не станешь совершеннолетней. А до этого у него будут все права, чтобы распоряжаться твоим наследством и твоей участью. Большинство опекунов берут своих подопечных к себе в дом. Если у сэра Лайонела есть сыновья, он наверняка захочет выдать тебя замуж за одного из них, ибо, выкупив у Королевского Суда по делам опеки попечительство над тобою, он получил право выбрать тебе супруга.

Я смотрела на сэра Джаспера в изумлении, но тень, набежавшая на его лицо, и слезы, наполнившие глаза моей мачехи, подтвердили правдивость его слов. Меня обуяло чувство полной беспомощности, а сердце как будто сдавила холодная и жестокая рука. Странная мысль пришла мне на ум: слишком много общего у меня с моим любимым скакуном, со Светочем Хартлейка, — мы оба потеряли самое дорогое в жизни и ни один из нас не вправе распоряжаться собственной судьбой.