— Не боись, Борис Саныч! — отвечал штамповщик. — Я их за ручки по две штучки, как с девушками на бульваре! Представляю, как Мокеич будет бухтеть, если узнает!
— Я те узнаю! Проболтаешься — год премии не увидишь!
— Да чего такого? Ну тронулся умом старикан на почве качественной работы. Сами посудите, сто пил, если каждая одного человека покалечит, это же сто инвалидов получится. Впору будет Алаево в Безруково переименовывать. — Колька остановился на мгновение и заворожено протянул: — А ну как кто-нибудь один все сто штук купит? Во будет дело! Они же его на котлеты перемелют!
— Тьфу на тебя! — плюнул Борис Александрович, принимая от Кольки последние четыре пилы. — Язык твой поганый на котлеты перемолоть!
Места на стеллаже почти не оставалось, Борис Александрович приподнялся на цыпочки, стараясь упихнуть гибкие стальные полосы в узкую щель, но табурет под ногой покачнулся, и бригадир грохнулся в проход между стеллажами. Он пытался удержаться, ухватившись рукой за стойку, но перегруженный стеллаж покачнулся и сотня иззубренных, жаждущих крови лезвий с тонким звоном хлынула на него сверху.
© С. Логинов, 2006
из журнала mirf.ru