Отель Вавилон - [27]

Обе клиентки очень медленно идут к лифту.

Мы привыкли видеть среди своих постоялиц женщин после пластических операций. Они вселяются обычно днем, приезжают прямо от врача. Только видеть их — каждый раз потрясение. Вообще не знаешь, куда смотреть. Ведь невозможно не заметить губы, которые походят на рот пантомима, изображающего утку. Или два дирижабля в районе груди, которые вплывают в отель на час раньше их обладательницы. Во всем этом есть что-то безумное. По-настоящему смешит лишь то, что им кажется, будто в солнцезащитных очках они выглядят не столь ужасно.

Англичанки склонны действовать на пару. Две подружки вместе ложатся под нож — в каком-то смысле разнообразят жизнь, состоящую из светских ленчей и подобных скучных развлечений. Иностранок утягивают и режут по одной, но их сопровождает свита, порой даже несколько маленьких детей. Три-четыре дня оперированные не показываются на глаза, питаются супами, которые заказывают в номер, потом едут куда-то на Харли-стрит забрать вещи, возвращаются и как ни в чем не бывало выписываются из отеля. Большинство во время пребывания у нас не отвечают на звонки и не принимают посетителей. Уезжают инкогнито, как и приезжают, готовые представить на суд скептически настроенных, но изумленных друзей свои новые лица, губы, ягодицы или грудь.

— Такое впечатление, что это адски больно, — говорит Лиз, когда закрываются двери лифта.

— Шоу уродцев, — произносит Тони, садясь за стол. — Одна, похоже, обновила еще и задницу. Конечно! На кой хрен цеплять на физиономию застывшую маску испуга, если зад болтается где-то у коленок?

— Тш-ш… — шипит Лиз. — Как бы не услышали.

— Услышали? Сквозь такую обшивку? — Я смеюсь, снимая с телефона трубку.

15.00–16.00

Стоим с Лиз за стойкой и обсуждаем, какие части собственных тел хотели бы увеличить, уменьшить, подтянуть либо разделить. Она начинает перечислять свои недостатки, о которых раньше я как-то не задумывался. Ей кажется, что у нее слишком толстые икры, а плечи, напротив, худоваты. Раньше, признаться, я не обращал на эти места никакого внимания. Еще она с удовольствием убрала бы мешки из-под глаз. Высказываю предположение, что они от тяжелой работы. И теперь, когда Лиз сама на них указала, к сожалению, вынужден согласиться: нижние веки ей не мешало бы немного укрепить. Она ведь молодая, очень симпатичная девушка, и, если бы не мешки, по ней никогда не сказал бы, что работа у нее не из легких. Лиз поднимает трубку, улыбается, советует кому-то включить в номере телевизор, а я все думаю и думаю про ее мешки.

Внезапно в вестибюль вылетает Джеймс. Его волосы, подстриженные, как у Хью Гранта, колышутся, пока он идет к стойке.

— Привет, — говорит он.

— Здорово, — отвечаю я.

— Мой поставщик икры еще не появился? — спрашивает Джеймс с непривычно беспокойным видом.

— Нет.

— Черт! — Он наклоняет голову, и челка спадает ему на лоб. — Шеф-повар не дает мне покоя. Наш друг техасец заказал ведро икры, хочет, чтобы к его приезду оно стояло во льду, в номере.

— Хм, — отвечаю я.

— Такие вот дела. — Джеймс кивает и поднимает глаза к потолку. — Я вляпался в дерьмо.

— А как он выглядит?

— Кто?

— Поставщик икры.

— О! — восклицает Джеймс. — Не имею понятия. Сказали, он угрюмый, славянской наружности, может, даже несколько потрепанного вида. Зовут не то Сергей, не то Саша. Не знаю, я с ним не встречался. Его координаты дал мне один приятель, который тоже работает в ресторанном бизнесе.

— Понятно.

— Понаблюдаешь за всеми, кто приходит, ладно? — просит Джеймс.

— Конечно, — киваю я.

— Я и сам буду периодически выглядывать, но все время тут торчать не могу — удалось отыскать «Пулиньи Монтраше» 1980 года по вполне сносной цене. Не хочу, чтобы оно попало в лапы козлам из «Дорчестера».

— Конечно.

— А еще мне пообещали что-то там сорок второго года.

— Здорово. — Киваю. Вина времен Второй мировой войны в наши дни на вес золота.

— Да, — говорит Джеймс, уже шмыгая назад в стеклянную дверь. — Еще как здорово!

— Если кто-нибудь появится, я тебе позвоню.

— Спасибо! — отвечает Джеймс. — Ты настоящий друг.

Размышляя, каково бы это было — в самом деле считаться другом Джеймса, замечаю целую толпу кухонных работников, проходящих гуськом перед гостиницей. Некоторые в белых форменных одеждах и голубых либо клетчатых штанах, остальные в джинсах, толстовках и легких куртках; от холода все втягивают голову в плечи. Компанию сопровождают облачка сигаретного дыма.

У ребят начался перерыв. Везет же. За пинту пива или рюмку водки, чтоб взбодриться, я отдал бы сейчас что угодно. В полном распоряжении поваров целых два часа, и, уверен на сто процентов, большинство из них направляются в пивную.

Ехать домой почти нет смысла. Когда я только начал работать на кухне и еще ни с кем не сдружился, пару раз поступал именно так и лишь после осознал, что совершаю ошибку. В метро всю дорогу до дома проклевал носом, то и дело роняя тяжелую от усталости голову на собственное плечо, приехав, успел лишь сварганить себе бутерброд и съесть его перед телевизором, по которому шли мультики. Затем поспешил назад и снова спал в метро. Вскоре до меня дошло, что два часа свободного времени лучше тратить на более занятные дела.