Отель «Трансильвания» - [94]

В глазах Шатороза, на платье которого попали капли горящего вещества, засверкало безумие, в уголках его искаженных жуткой ухмылкой губ проступила пена. Дико вскрикнув, он пустился бежать в том направлении, откуда пришел. Навстречу ему катился огненный вал, и точно такой же вал вздымался за спиной Сен-Жермена. Пожар, вырвавшийся из катакомб, стремительно разрастался.

А в центре лаборатории пылал свой костер. Огненная субстанция, вылившаяся из тигля, воспламеняла вокруг все, что способно гореть. Там же, где на ее пути встречался камень или металл, она застывала, быстро светлея. Эти похожие на капли морской соли образования, тускло сияли в ласкающем их огне.

— Алмазы, — пояснил Сен-Жермен, обращаясь к Сен-Себастьяну. — Умирая, подумайте, в чем тут секрет. Возможно, вы его и раскроете.

Он уже направлялся к лестнице, ведущей наверх.

Стены лаборатории начинали обугливаться, комната наполнялась дымом. Боврэ, стоявший у дверного проема, поглотившего Шатороза, вздернул нос и сказал:

— Алмазы? В чем дело, Клотэр? Ты никогда не говорил мне о них.

Он закашлялся, прикрыл рот рукой, и его вырвало.

Сен-Жермен, успевший подняться на пару ступенек, остановился. Удовлетворенным взглядом окинув пылающее помещение, он пожал плечами и произнес:

— Вам, полагаю, все это должно нравиться. Единственное, чего мне жаль, так это Веласкеса. Досадно, что лучшие произведения гения погибнут из-за таких ничтожеств, как вы.

Сен-Себастьян, изрыгая проклятия, побежал сквозь огонь, чтобы вцепиться насмешнику в горло. Языки пламени расступились и вновь сомкнулись — уже за его спиной. Они трепыхались, словно гигантские крылья.

Сен-Жермен расстегнул ворот рубашки и, сунув руку за пазуху, извлек оттуда небольшое золотое распятие, вдруг воссиявшее в его пальцах как маленькая звезда.

— Оно недавно освящено, — предупредил он нападавшего.

Но тот уже не атаковал. Барон как вкопанный замер на месте, заслоняя глаза рукой.

— Так-то верней, — кивнул Сен-Жермен. — В преддверии жизни вечной не следует суетиться. Прощайте, барон. А точнее, идите к дьяволу! Лучше тут, пожалуй, не скажешь.

Он пятился вверх по лестнице, держа распятие перед собой и осторожно нащупывая каблуками ступени. Сен-Себастьян шел за ним. Стены узкого хода дымились и вспучивались, с них падала штукатурка.

Рев пламени нарастал, пожар прорывался выше. Двое мужчин, не сводящих друг с друга настороженных взглядов, хорошо понимали, что и над их головами уже бушует огонь. Отель «Трансильвания» был обречен, но Сен-Жермен оставался спокойным. Казалось, его ничуть не заботило, удастся ему спастись или нет. Достигнув последней ступени лестницы, граф толкнул спиной дверь и, выскользнув в коридор, щелкнул задвижкой.

Обнаружив, что сияющее распятие ему больше не угрожает, Сен-Себастьян рванулся наверх, перескакивая через ступени. Схватившись за дверную ручку, он взвыл. Кожа с его ладони моментально сошла, и раскаленный металл зашипел в мякоти плоти.

Боврэ внизу коротко заскулил, отмахиваясь от пламени, загнавшего его в угол. Царапая горло руками, он захрипел, но дым сгустился, и хрипы вскоре смолкли.

Сен-Себастьян, изрыгая проклятия, все стоял возле запертой двери, вокруг него одна за другой расцветали гигантские огненные розы. Волосы главы сатанинского круга начинали дымиться, скручиваясь в мелкие завитки. Внезапно все его одеяние вспыхнуло и запылало. К огненным розам, заполонившим собой всю лестничную площадку, добавился еще один пляшущий яркий цветок.

Издав жуткий вопль, в котором уже не было ничего человеческого, Сен-Себастьян повернулся и с дьявольским хохотом покатился по лестнице вниз, полыхая и уменьшаясь в размерах, словно пылающая планета, погружающаяся в раскаленные недра превосходящего ее по размерам светила.

Эркюль и Роджер стояли возле кареты, наблюдая за набирающим силу пожаром. Они видели, как первые языки пламени показались в нижних окнах особняка. Они слышали грохот, с которым обрушился потолок подземной часовни, а потом их потряс вырвавшийся из глубины здания нечеловеческий крик. Коротко переглянувшись, мужчины не сказали ни слова. Произнести что-то означало убить надежду, и они продолжали молчать.

Пожар поднимался все выше. Ни одно существо из плоти и крови не могло выжить в этом аду.

Мадлен стояла рядом со слугами. Черный плащ Сен-Жермена был великоват для нее, и она обернулась им дважды. Девушка как завороженная смотрела на горящее здание и тоже молчала.

Четверть часа назад мимо них пробежал де Ле Радо, потом — Шатороз. Платье его пылало, он пересек набережную Малакэ и бросился в Сену, однако что там с ним сталось, никто не пошел смотреть. Ждали другого, но тот почему-то медлил.

Огонь охватил игорные залы. Эркюль кашлянул и выдвинул подбородок вперед.

— Я обещал ему быть наготове и не сойду с этого места.

Роджер кивнул, повернув к кучеру осунувшееся лицо.

— Ты бы лучше завязал лошадям глаза. Иначе их не удержишь.

Эркюль ответно кивнул и пошел к нервничающим животным. Когда он их успокоил, пламя объяло верхние этажи. Мужчины снова переглянулись. Мадлен молча заплакала, не стесняясь своих слез.

— Может быть, вы войдете в карету? — осторожно спросил Роджер.