Отель «Руби» - [9]

Я открываю дверь шире, и Дэниел заходит в номер. Он садится на край кровати и проводит рукой по своим волосам.

— У меня была просто невероятная ночь, Од, — говорит он. — Это офигенный отель!

— Ты ходил на вечеринку?

Я поднимаю с пола свою сумку с вещами и бросаю её рядом с Дэниелом. Роюсь в куче одежды, но не нахожу ничего, что мне бы действительно хотелось надеть, поэтому переворачиваю сумку и вытряхиваю её содержимое.

— Это та, что по приглашению? — спрашивает Дэниел. — Увидел его только сегодня утром. А ты ходила? Почему меня не позвала?

Я смеюсь.

— Уф, да потому, что меня выставили оттуда уже через минуту, как я там оказалась. — Мне на глаза попадается красная спортивная майка, и я откладываю её в сторону, продолжая поиски, но теперь уже пары в меру чистых джинсов. — Так тебя пригласили?

Он кивает, а я оглядываю комнату, пытаясь отыскать своё приглашение. Не нахожу.

— Что ж, — говорю я, хватая одежду. — Она проходила в банкетном зале — когда мы приехали сюда, играла музыка. Уж не знаю, как ты её пропустил.

— Честно говоря, я ни на что не обращал внимания, — признаётся он. — Когда ты уехала в лифте, я пошёл посмотреть, нет ли у них спортзала.

Он ухмыляется.

— А вместо этого встретил девушку.

— Прошу, не рассказывай мне об этом. — Хотя он всё время рассказывает мне всё, особенно с тех пор, как умерла мама.

Грудь сдавливает, и я направляюсь с одеждой в ванную. Дэниелу я говорю, что вернусь через секунду, и он выглядит обиженным на то, что я не лезу из кожи вон, чтобы услышать его рассказ.

Дверь в ванную со щелчком закрывается, и я опускаю лоб на её деревянную поверхность. В последнее время я привыкла блокировать любые мысли о маме, отвлекая себя, когда она пыталась в них проникнуть. Но сейчас я не могу — не могу, когда за дверью сидит Дэниел с щенячьими глазами и ждёт, что я поглажу его по головке и скажу ему, какой он классный парень. Дэниел и мама были лучшими друзьями. Порой, вернувшись из школы, я заставала их за кухонным столом, когда они просто болтали. Смеялись. Он рассказывал ей всё подряд. Сейчас он хочет, чтобы я заняла её место, хотя очевидно, что мне это не удаётся, и Дэниел ненавидит меня за это.

Я выпрямляюсь и быстро моргаю, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слёзы. Мне следует быть сильнее. Фарфоровая раковина холодит мои пальцы, когда я хватаюсь за её края, глядя на своё отражение в зеркале до тех пор, пока пульс не успокаивается. Дэниел здесь, и я ему нужна. Поэтому мне придётся вести себя повежливее.

Взяв зубную щётку и пасту, предлагаемую отелем, я поворачиваю кран. Вкус у пасты известковый, похож на соду, и я поласкаю рот. Моё отражение смотрит на меня, удивляя тем, насколько хорошо я выгляжу. Этой ночью у меня, возможно, был самый лучший сон с…

— Одри, — канючит из комнаты Дэниел, — я тут умираю.

Мой брат очень избалованный, но его можно выносить. Я натягиваю джинсы и надеваю через голову майку. Теперь, когда пришёл Дэниел, я понимаю, что тоже голодна. Я ничего не ела с прошлого вечера.

Дэниел валяется на моей кровати, откинувшись на локти, и по-прежнему ухмыляется.

— Итак, всё началось с той великолепной блондинки, — говорит он в то же мгновение, когда я выхожу из ванной, словно до этого нас прервали на середине разговора.

— Я потерялся в коридоре… а ты уже успела здесь осмотреться? — прервавшись, спрашивает он. — Тут как в лабиринте с кривыми зеркалами. Да и неважно. Я, значит, пытаюсь отыскать дорогу в вестибюль, как из какой-то комнаты вываливается эта девушка, и дверь захлопывается у неё перед носом.

— Звучит многообещающе. — Я наклоняюсь, чтобы поднять кроватный подзор, пытаясь отыскать свои вьетнамки. Вот и они.

— Да? — Дэниел смеётся. — Так вот, она плачет, вокруг глаз размазана чёрная хрень. Но она такая красивая. И я не имею в виду обычную привлекательность. Эта девушка словно сошла с классических полотен.

Упершись рукой в бедро, я усмехаюсь.

— Серьёзно? Ты что, пьян?

Дэниел садится, широко раскрывая честные глаза.

— Я не шучу, Од. Она была… совершенной. Светлые волосы, изящное платье — шикарная девушка, — с особым выражением добавляет он. — И даже с размазанной косметикой её кожа светилась как у тех жутких кукол, которых тебе присылала бабуля.

Он показывает мне рукой, чтобы я вспомнила.

— Как у фарфоровой куклы? — спрашиваю я.

— Да!

— Дэниэл, судя по твоему описанию, она ужасна. Тех кукол я запирала на ночь в шкафу, чтобы они не смогли меня убить. Ты уверен, что это не было галлюцинацией?

Он качает головой, улыбаясь самому себе.

— Не. Она была реальной. Я подошёл к ней и спросил, всё ли в порядке. Она довольно долго смотрела на меня, я даже подумал, что, может, у неё что-то типа нервного срыва. А потом вдруг сказала мне, что я симпатичный.

Моя губа насмешливо кривится. У моего брата всегда был отвратительный вкус, если говорить о девушках. Это даже стало темой наших семейных шуток за ужином. Но эта, похоже, попадает в категорию уникальных. Ведь ясно же, что кто-то выставил её из номера. А значит, у неё какие-то проблемы.

— И ты ответил ей тем, что…?

— Я её поцеловал, — говорит Дэниел с таким видом, словно это единственный логичный ответ. — Меня ведь не каждый день называют симпатичным, Одри.