Отель 'Империал' - выход из WINDOWS - [4]

-- От такого лекарства и мертвый выздоровеет, -- крякнул Марк Макарович.

Никто уже не слушал разговорчивую старушку. Братченко докладывал по рации в дежурную часть о прибытии по указанному адресу. Устинов внимательно рассматривал сквозь лупу пыль на тумбочке и упаковывал в целлофановые пакеты обувь убитого, его одежду, сложенную на пуфике, нагибался к ковру, подбирал какие-то кусочки земли, срезал вместе с ворсом грязные следы ботинок.

-- А следы, похоже, убийцы. У жертвы ботинки чистые, -- заметил Устинов, -- только кровью запачканные.

Потом Братченко наглухо засел за протоколами.

Серафимова окончательно очухалась и, равнодушно взглянув на труп, пошла по квартире.

-- Евдокия Григорьевна, можно вас? Нам с вами надо бы разобраться.

Они прошли в гостиную. Притормозив в коридоре, Серафимова спросила, кто жил в квартире.

-- Большой человек, Адольф Зиновьевич, -- ответила Эмина. -- Я сначала к нему идти на работу не хотела. Это кому же в голову могло прийти после такой войны сыночка Адольфом назвать?! Тьфу. Потом присмотрелась -- вроде неплохой человек. Ну, не повезло с именем.

-- А почему вы заявили про убийство финки?

-- Ну, что вы, ей-богу! -- взвилась старушка. -- Фамилия это у него такая, понимаете?! Финк!!!

-- Во сколько вы позвонили в милицию?

-- Вот только что, час назад. Как раз фильм кончился.

-- Это какой же, "Санта-Барбара"?

Евдокия Григорьевна все больше поражалась некомпетентности следователей.

-- "Санта-Барбара" начинается в двадцать сорок пять. И по второму каналу. А "Роковое наследство" в четверть седьмого начинается по первой и заканчивается через час тоже по первой да плюс реклама. Стало быть, в двадцать пять минут восьмого. Значит, пошла я к нему в половине восьмого. Ну, и увидала его мертвым. Сердце в пятки опустилось. Пришла-то я к Адольфу Зиновьевичу, как он просил, за получкой, потом увидела это безобразие и сразу же стала звонить. Потом пошла к себе, стала звонить участковому, должен же он знать...

-- А вот этого вот Авокадова еще не было?

-- Чечена? Не. Еще не было.

-- Значит, про убийство женщины вы не заявляли?

-- Да что я, похожа на шалунишку? -- Евдокия Григорьевна от обиды даже руку в бок уткнула и плечиком дернула.

-- Как же вы опознали убитого? -- спросила она. -- Ведь он ничком упал, лица не видно.

-- А кому ж еще-то здесь быть? И потом, что же, я его телосложения не знаю?

Нонна Богдановна еще спросила:

-- А больше вы ничего не слышали? Не видели?

-- Да что же, милая, мне целый вечер у двери стоять? Он пришел, когда сериал начался. Я уже приготовилась, легла, чайку себе налила. Он как раз хлопнул дверью, через десять минут позвонил, сказал -- зайдите за получкой. А у меня "Роковое наследство" идет, это -- святое. Вот я и зашла по окончании -- в полвосьмого, -- она горестно вздохнула. -- Не видать мне теперь заработанного.

-- А дверь квартиры к вашему приходу была открыта? Не помните?

Старушка напряглась, сосредоточилась.

-- Открыта была дверь-то. Я еще подумала -- он для меня открыл.

Нонна Богдановна указала на дверь гостиной.

-- Ну пойдемте, что мы тут с вами стоим. Вы что-нибудь трогали в квартире, когда вошли? Помимо телефона. Вы ведь отсюда звонили?

Гостиная оказалась уютной, хоть и обставлена была в духе вернувшегося со службы в Западной группе войск майора. Напротив полированной стенки темного дерева стоял диван. В углу два кресла, их разделял столик. Над диваном висел ковер ручной работы с туркменским орнаментом и бахромой.

Серафимова не любила задавать вопросы свидетелям с пылу с жару. Ей нравилось осматривать место происшествия без выяснения предварительной информации об убитом и обстоятельствах его смерти. Только на "чистые мозги" она могла взять след, с толком "прочитать" оставленную на месте преступления информацию и разложить по полочкам события, произошедшие накануне. Но теперь ей необходимо было, чтобы старушка аккумулировала в себе необходимую информацию, зафиксировала ее в своей памяти. Последний вопрос так и полоснул Евдокию Григорьевну по сердцу:

-- Что значит трогала ли я вещи? Слушайте, спешу заявить, что я ничего тут не брала и никогда ничего, вы понимаете? Как же вы можете меня подозревать? Мне бы даже в голову такое не пришло!

Нонна Богдановна попыталась успокоить старушку, но та разволновалась не на шутку:

-- Послушайте, послушайте, Нина Борисовна... Это не я его ограбила. И убила не я. Я знаю, о чем вы подумали. Но зачем же обвинять невинного человека? Я всю войну медсестрой прошла. Наше поколение не такое, как нынешние. Мы к чужой вещи и близко не подойдем. Да и потом, куда я бы дела эти доллары? На что они мне сдались!

-- Какие доллары, Евдокия Григорьевна?

-- Да вот они все на месте. В той секции. -- Она показала на небольшой ящичек в той части стенки, где обычно хранят белье. -- Я как Адольфа с топором в затылке увидала, так сюда, во-первых, звонить, во-вторых, деньги проверила...

-- Искали свою приготовленную зарплату?

Евдокия Григорьевна уцепилась за подсказку:

-- Конечно. У меня, между прочим, дочь. И самой надо на что-то жить. А где у него деньги лежат, я знаю.