Отель «Голубой горизонт» - [2]

* * *

Хэйген Моска. Приглашение в отель «Голубой горизонт» пришло в тот самый день, когда он получил очередной отказ от издателя. Лео Бомонд, с которым Моска некогда был в дружеских отношениях, лично написал пару строк.

– Новая книга действительно была дерьмом, – скажет он после в одном из интервью. – Не подумайте, что я не ценю работы Моски, но думаю, лучшие его работы были сделаны до тридцати. После он не написал уже ничего стоящего. Не думаю, что мы снова будем работать с ним.

– А если он напишет о Кэсиди Клири? – спросит его Ивет Кларксон.

– Ну, если о Кэсиди Клири… – Лео Бомонд улыбается. У него белоснежные мелкие зубы. Улыбка похожа на хищный оскал.

Позже Ивет Кларксон будет не раз прокручивать эту видеозапись. Особенно улыбку и слова: «Ну, если о Кэсиди Клири…» Это был не один человек. Нет. Это были слова всех, кто покупал книги о трагедии в «Голубом горизонте». Когда Даяну Ворт – психолога Кэсиди Клири – попросят проанализировать эту улыбку Лео Бомонда, она процитирует Достоевского: «В каждом несчастье ближнего есть нечто веселящее глаз».

– И все? – растерянно спросит ее ведущая.

– И все, – так же растерянно ответит Даяна Ворт.

К тому моменту у нее уже не будет лицензии психолога, но спустя два месяца она получит предложение из Бостона вести в институте курс о городских легендах и природе поступков знаменитых психопатов. Этот же институт предложит Хэйгену Моске место приглашенного преподавателя на литературном факультете, но Моска откажется…

Теперь давайте вернемся к моменту, когда Моска получил письмо от Кэсиди Клири, и попытаемся детально восстановить тот день.

Была среда первой недели августа 2002 года. Пригород Балтимора. Родительский дом Моски. День жаркий. Заброшенный яблоневый сад продолжал плодоносить, но Моска давно перестал заботиться об этом. Когда наступало время собирать урожай, он просто приглашал соседей и знакомых и ждал, пока они не соберут все яблоки.

– Это была настоящая традиция, – скажет соседка Моски Элен Кейн. – Ее начали еще его родители. Хэйген уехал в Массачусетс, его отец был болен. Он не хотел, чтобы пропадал урожай, поэтому обзвонил всех своих знакомых и сказал, что яблоневый сад ждет их.

– Не думаю, что для Хэйгена эта традиция что-то значила, – скажет другой сосед. – Скорее всего, он делал это, потому что ему сказали, что так последние годы жизни делали его родители. Он не хотел обижать нас. Просто брал записную книжку отца и звонил всем его знакомым, когда урожай нужно было собрать. Жалко, что такой хороший сад умирает у этого молодого писателя. Лучше бы он продал дом и уехал в Лос-Анджелес… Или куда там уезжают знаменитости?

Ивет Кларксон, идя по горячим следам после трагедии, встретилась с почтальоном, который принес Хэйгену Моске письмо от Кэсиди Клири. Александр Хаусфилд не смог вспомнить имени Кэсиди Клири на одном из писем, доставленных Моске, но клялся, что помнит письмо от Лео Бомонда.

– Я запомнил это, потому что Моска помрачнел, вскрыв письмо от Бомонда. Я подумал, что у него кто-то умер, спросил его об этом. Он натянуто рассмеялся. Руки его тряслись. Я видел это, когда он закуривал. – Почтальон рассказывает о яблоневом саде Моски.

Ивет Кларксон сочла его воспоминания верными, потому что он лично знал Моску и мог действительно запомнить все это.

– Моска пригласил меня в дом и предложил стакан холодного сока. День был жарким, я не отказался. Он выбросил письма в урну. Мне показалось, что он не заметил второе письмо, поэтому я сказал, что вместе с письмом от издателя он выбросил и письмо от женщины.

– Что за женщина? – спросил Моска.

– Не знаю, это же вам написали письмо, не мне.

– Ну да.

Моска приносит почтальону стакан сока, читает письмо от Кэсиди Клири. Почтальон вспоминает, что видел, как Моска улыбается.

– Что-то хорошее? – спрашивает он.

– Это девушка, с которой я учился, – говорит Моска. – Она хочет собрать своих друзей на десятилетие со дня нашего выпуска.

– Должно быть, это хорошо, – говорит почтальон. Моска пожимает плечами, но продолжает улыбаться.

Александр Хаусфилд, почтальон, клянется, что все было именно так. До трагедии остается три недели. Знает ли об этом Моска? Конечно, нет. Для него Кэсиди Клири всего лишь девушка, которая была хорошим другом. И дружбу эту не сможет опровергнуть никто. Ивет Кларксон опросит многих студентов из выпуска Моски, но все они в один голос заявят, что между Клири и Моской была только дружба. Это подтвердит и Дэйвид Прайс в своей книге «Глаза правды». Лишь Бенни Дювайн сделает в своей книге «Любовь за голубым горизонтом» Моску и Клири любовниками, но он признается после, что придумал это для того, чтобы увеличить продажи. В опубликованных аудиозаписях сеансов Кэсиди Клири у Даяны Ворт можно прочитать, что Кэсиди обвиняет Моску в том, что он никогда не пытался уложить ее постель, не предлагал встречаться, не проявлял интерес к ней как к женщине.

– Ты думаешь, что если бы вы стали с ним встречаться, то это смогло бы что-то изменить? – спрашивает ее Ворт.

– Не знаю. – Слышно, как щелкает зажигалка. Ворт не разрешает Кэсиди курить на сеансах, поэтому Кэсиди просто щелкает зажигалкой. Снова и снова.