Отель «Белый носорог» - [52]

— Здесь только самки с детенышами, — продолжил Эрнст. — Взрослые самцы держатся вместе с самками только в брачный период. Бивни растут до самой смерти. Самцы с самыми ценными бивнями слишком стары для игр и предпочитают одиночество — или общество других ветеранов. Зато молодые самцы сбиваются в небольшие стада и дерутся в периоды полового возбуждения — ни дать ни взять студенты Гейдельбергского университета. Потом стадо распадается: каждый выбирает себе подругу.

Кариоки подобрал засохшую кучку слоновьего помета с прилипшими грубыми волокнами и щепками. Он разломил ее — словно разбил яйцо — и показал Энтону темную, влажную сердцевину, где, среди роскошного удобрения, гнездились семена акации.

— Посмотри, Тлага, — начал Кариоки.

— Это старая корова, — уронил Эрнст, словно не слыша его слов.

Африканец бросил помет и отвернулся. Энтон понял состояние Кариоки, слишком знакомое ему самому.

— Пища не до конца переварилась, — продолжал немец, — из-за искрошившихся зубов — хуже, чем у моего предка. Как правило, если слон не станет добычей охотника, он погибает, когда износится шестой комплект коренных зубов — примерно в шестидесятилетнем возрасте.

— Как думаешь, — обратился Энтон к Кариоки, — сколько это пролежало?

— Два часа.

— Устроим привал на краю болота, — предложил Эрнст. — Пока не подойдут остальные, заляжем у воды.

Смеркалось. Спрятавшись в зарослях травы и камыша, Энтон с Гуго фон Деккеном затаились в ожидании на крутом берегу реки, пересекавшей болото. Немец, словно дитя, баюкал свою винтовку. Энтон распростерся на животе с ружьем Эрнста фирмы «Зауэр и сын». Это была винтовка с двумя стволами, расположенными один поверх другого. Не такая устойчивая, как «меркель». Непривычное, тяжеловесное оружие — как сам Эрнст. Как-то оно себя поведет?

Всякий раз, беря в руки двустволку, Энтон поражался ее совершенству. Немного громоздка, но все подвижные части идеально подогнаны друг к другу. И долговечна — тысячи мощных взрывов внутри стволов не оставляли ни малейшей царапины. Разбирать их — и то удовольствие! Энтон осторожно переломил оба ствола пополам и большим пальцем сдвинул рычажок, чтобы проверить два латунных патрона, удобно разместившиеся в специальных углублениях. Мягко сработала пружина — Энтон вернул стволы в прежнее положение. Он ощутил под рукой приятную гладкость металла и слегка выщербленного приклада из орехового дерева. Просто чудо — по сравнению с примитивным оружием его юности.

Перед его глазами тянулись ввысь остроконечные лезвия жесткой болотной травы. Каждое растение росло обособленно — как хутор. Подле длинного стебля лилии покоилась белая, как слоновая кость, раскрытая раковина улитки, величиной с его кулак. В воздухе разлился аромат желтых цветов. Энтон увидел, как спиралеобразная верхняя створка раковины превратилась в подобие лестницы для крохотных красных муравьев, которые двигались по ней живой нескончаемой лентой. А вот и предмет их вожделений — скопление личинок на верху раковины. Тонкая полупрозрачная оболочка вряд ли способна служить им защитой от жал маленьких хищников. Энтон сощурил глаза, чтобы не пропустить момент штурма.

Раковина качнулась. Показались два далеко отстоящих друг от друга подергивающихся усика. Следом возникло узкое черное рыльце, затем два длинных трехколенных щупальца и круглая голова. Дальше оттуда же, из раковины, выполз крупный черно-оранжевый жук и устремился вверх по стеблю лилии. Когда он остановился, чтобы отгрызть кусочек стебля, Энтон узнал его — не зря все свободное время на ферме «Гепард» рылся в библиотеке! Это долгоносик, травоядный жук — его еще называют железным!

Энтон поднял голову. В тридцати ярдах от него, на другом берегу реки, стоял слон — водный поток заглушил шаги. Зверь медленно хлопал ушами; когда они шлепали по плечам, поднимались облачка пыли. Не спеша, явно не слыша подозрительных звуков, слон поднял хобот и повел загибающимся кончиком сначала вверх, а затем вниз по реке — нет ли непривычного запаха? После чего двинулся к воде. Энтон был потрясен: вместо дикой грации он наблюдал настоящее врожденное величие. За первым самцом вереницей последовали другие — живые монументальные глыбы, горделиво выступавшие в торжественном марше.

Крупные самки по колено вошли в воду и стали окунать хоботы, а затем выпускать изумительной красоты фонтаны. Потом они напились. Между ними, путаясь под ногами, бродили детеныши — взбалтывая воду и экспериментируя с тонкими, точно рожки, хоботами. Энтон осторожно положил винтовку на траву и уставился на слоненка, который только что поскользнулся на илистом берегу у кромки воды и беспомощно барахтался, не в силах подняться. Острая мышиная морда потемнела от грязи. На помощь пришла молодая самка. Обвив своего отпрыска хоботом, она бесцеремонно, как табуретку, подняла его в воздух и поставила на все четыре ноги. Малыш попытался напиться, но вода вытекала прежде, чем он успевал донести до пасти свой тонкий хобот. Мать сама напоила его, обдала мощной струей воды и вытерла хоботом. Утолив жажду, слонята начали резвиться, брызгаясь и барахтаясь, как щенки. Самки постарше обливали водой свои спины, чистились и освежались, не обращая внимания на детскую возню под ногами.