Отель «Белый носорог» - [18]

Земельные участки разделили на две категории. Небольшие фермы площадью до ста шестидесяти акров отдавались даром, если не считать символической арендной платы: одна рупия за десять акров в год. Во вторую категорию вошли фермы покрупнее, по цене фунт стерлингов за три акра, или тринадцать рупий. Из тысячи трехсот ферм семьсот должны были распределяться по лотерее в Найроби, а остальные шестьсот — в Лондоне. Все участки сдавались в аренду сроком на 999 лет; владельцам вменялось в обязанность вкладывать средства в постройки и культивацию земли.

Алан Луэллин твердо решил претендовать на большую ферму. Перед этим ему пришлось пять дней вести изнурительный торг с жирным ростовщиком из Гоа Раджи да Сузой.

«Один заем — за саму ферму, под залог права владения, — втолковывал да Суза Луэллину, грозя пальцем и диктуя текст договора писцу-сикху. — А второй — естественно, за большие проценты — за содержание и развитие. Под залог твоей пенсии по ранению — хотя ее и недостаточно».

Так как индийцам и гоанцам не разрешалось приобретать недвижимость за городской чертой, да Суза и его соотечественники были вынуждены пробираться к цели окольными путями. Сам да Суза выступал как банкир и маклер от лица многих азиатских ростовщиков и коммерсантов, среди которых не последнюю роль играл гоанец из Наньюки Оливио Фонсека Алаведо. Эти люди вкладывали деньги как кредиторы, а не как владельцы. Со временем они найдут способ узаконить право владения землей.

«Англичане называют это честной игрой, — желчно размышлял да Суза. — Перевезти в Восточную Африку тридцать тысяч индийских кули на строительство железной дороги — при этом тысячи надорвались и погибли. Разрешить привилегированной индийской касте — гоанцам — открыть свое дело. Однако лишить их возможности владеть богатством из богатств — землей — под тем предлогом, что это огорчило бы африканцев». Сам лицемер, да Суза не мог не считать это верхом лицемерия. Его восхищало представление британцев о «землях Британской короны» — иначе говоря, колониях. Это же надо придумать: будто землей в Африке — и во всем мире — владеет никому не известный островной король!

Устремив взгляд через улицу, стараясь не смешиваться с грязными кикуйю, Раджи да Суза внимательно наблюдал за очередью, особенно Луэллином и другими своими клиентами. Как это английские солдаты пропустили женщин вперед?

Луэллин вызывал у да Сузы большие сомнения. Кожа да кости — не слишком подходит для предстоящих трудностей. Если выиграет, придется за ним присматривать. В то же время, этот ветеран наивен и безнадежно честен. Случись ему вытянуть счастливый билет, он вызовет жену и будет вкалывать, не поднимая головы, как осел у колодца. Как говорил отец да Сузы: «Бывает, самый худой осел идет дальше всех».

В Индии англичане брали деньги и не смотрели, кто покупает землю, лишь бы индийцы вкалывали. Здесь же, в Африке, да Сузе придется покрутиться.

— Откройте дверь и запускайте этот сброд — только не всех сразу, — распорядился Хартшорн.

Толпа рванула к входу. Констебли с трудом сдерживали ее напор, впуская по одному, пока в зал не набилось четыре сотни возбужденных претендентов. Остальные отмечались у дверей и присоединялись к разгоряченной, взволнованной массе.

— Лейтенант Джордж Хеннел, капитан Генри Дьюберли, доктор Гарольд Фицгиббонс, — выкликал Хартшорн, вытаскивая карточки с именами и бросая помощникам. Крики радости и стоны отчаяния заполнили театр и рвались на улицу. С каждым счастливым номером оставалось меньше шансов на выигрыш.

Ближе к вечеру все было почти кончено. Плотно подкрепившись за кулисами светлым пивом и бутербродами, Хартшорн наблюдал за регистрацией новоявленных счастливчиков. Обводя взглядом толпу суетящихся оборванцев, он дивился: почему это он работает, а они получают землю? Разве он не имеет права на свою часть Африки? И он ее получит — даже если для этого придется иметь дело с темными личностями наподобие плантатора из Мозамбика. Корчит из себя португальского аристократа — будто такие существуют в природе! Как иностранцу, Фонсеке приходилось иметь дело с земельным управлением. И недаром.

— Алан Луэллин, — вызвал Хартшорн одного из последних участников. Ошеломленный Алан схватил свой счастливый билет и устремился к выходу.

На улице его ждал Раджи да Суза. Четверо или пятеро его клиентов уже проиграли и с горя ринулись по улице Виктории в бар отеля «Нью-Стэнли».

Он увидел Алана Луэллина. Тот ошалело моргал: солнечный свет ослепил его. Заметив гоанца, он поднял вверх карточку с номером. Да Суза обрел победителя! Но для тщедушного жителя Уэльса даже счастье стало непосильной ношей. Он был все так же бледен. Темные волосы свисали на воспаленные глаза.

Да Суза повел его вдоль по улице, одолжил несколько монет на телеграмму жене и спешно связал его долговым обязательством на кабальных условиях. Впрочем, напомнил себе да Суза, у Луэллина должно сложиться впечатление, будто он — полновластный хозяин фермы. Иначе кто же будет стараться? А присматривать за Луэллином будет знакомый да Сузы — африканец по имени Артур. Пусть поработает на его подворье.