Отечественная война 1812 года глазами современников - [9]

Незадолго пред тем один из людей моих, взяв с собою товарища, решился из любопытства поглазеть на неприятельскую конницу. Идя далее и далее, они очутились на краю леса и увидели обоз с больными солдатами, одетыми в белые шинели. Молодцы мои вообразили, что русские крестьяне должны везти непременно своих, а не чужих солдат, и один из них, смело подойдя к телеге, спросил повозчика, какая это конница? Не получив ответа, смельчак схватился за ворот шинели сидящего на телеге солдата и повторил вопрос; но тот проворчал что-то непонятное. Оказалось, что солдат этот был француз. Тогда провожавший обоз кавалерист (вероятно, из поляков), подъехав к моим людям, спросил их по-русски: «Что вы за люди?» — «Господские». — «Зачем пришли?» — «Ищем грибов». — «Убирайтесь же прочь отсюда и не показывайтесь», — с этими словами кавалерист оставил их, и люди мои возвратились к нам без всяких дурных последствий.

Но вот эхо, бывшее страшилищем нашим, постепенно стало слабеть и слабеть и, наконец, совсем замолкло. На заре 4 августа узнали мы от своих людей, что по следам кавалерии пошла пехота, очевидно недалеко от нас ночевавшая. Зная, что бродливая пехота скорее может открыть нас, нежели конница, мы стали советоваться между собою, что бы нам предпринять в настоящем положении, — как вдруг предстали пред нас два молодых крестьянина, верхами и чисто одетые. Мы спрашиваем: откуда они? «Из деревни», — отвечают. «Куда едете?» — «По своей надобности». — «Разве не боитесь быть ограбленными и подвергнуться плену?» — «О! Мы этого не боимся». И, внимательно посмотревши на нас и на все, нас окружающее, значительно переглянулись между собою и тот же час скрылись от нас. Крестьяне эти, конечно, не случайно находились так близко от неприятеля, — а вероятно, это были подосланные французами шпионы, которые высматривали, нет ли поблизости наших войск, а особенно казаков, которых французы очень боялись.

Решившись спасаться не медля ни минуты, мы поспешили оставить лес и пробираться по пути, который укажет нам благая десница Божия. В этих видах, с надеждою на промысл Божий, мы медленно отправились пешком за выезжавшими поодиночке из засады экипажами; но лишь только вышли мы в чистое поле, как первый предмет, представившийся нашим глазам, были четыре вооруженных французских солдата, которые шли по дороге в деревню, куда и мы направляли свой путь. В эту минуту я, должен признаться, полагал участь свою окончательно решенною — тем более что один выстрел этих мародеров мог бы привлечь к нам многих товарищей их, и тогда нам не спастись бы от плена. Но без воли Божией не погибает с головы и волос! Неприятельские солдаты этого не сделали; напротив, они сами поспешили удалиться от нас, как бы смущенные нашим внезапным появлением; мы же, прибавив шагу, поторопились добраться до экипажей и, севши в них, поскакали далее. Выезжая из деревни, мы видели, как с другого конца входили в нее напугавшие нас французские солдаты.

Проехав сельцо Демидово, мы хотели послать в имение Пенского, узнать о дороге в сельцо Червонное, но тамошние жители сказали нам, что французы уже заняли господский дом и грабят кладовые. Вот, что называется, из огня да в пламя!

Наняв провожатого до реки Сож, поворачиваем назад и скачем. Увидев невдалеке оставленный казачий форпост, спешим догнать удалявшихся из оного донцов; поравнявшись с ними, спрашиваю их урядника: давно ли он узнал о близости неприятеля? «Только ночью, — отвечал он, — и потому решился оставить свой пост, хотя полковник и не приказал отлучаться без особого распоряжения; но нужда переменяет закон». — «Куда же ты теперь намерен отправиться?» — «В Смоленск, к своему полку». — «Нет, мой друг, туда ты прямо не попадешь, — и, пересказав ему о случившемся с нами, прибавил: — Уверяю тебя, что впереди к Смоленску все дороги заняты, и потому лучше, не вдаваясь в явную опасность, согласись пробираться вместе с нами на Ельнинскую дорогу, на которой, верно, еще нет неприятеля». Но казачий урядник, кажется, не поверил мне и, оставив нас, поскакал с казаками в Смоленск, а мы, переехав Киевскую дорогу, повернули на реку Сож. Но не прошло и четверти часа, как те же казаки догоняют нас, крича, чтобы мы не отставали от них. Отправясь по пути к Смоленску, они встретили на дороге крестьян ближнего селения, которые в беспорядке бежали, спасаясь от нашествия мародеров.

Новая опасность сильно встревожила нас, и мы, не жалея бедных лошадей, поскакали во весь дух за казаками. Переправясь чрез реку Сож по плохому мосту, мы проехали Кощино в виду грабящих то село мародеров. В Кощино казаки взяли провожатого верхом, а провожатых мы меняли в каждом селении; подымаемся на крутые горы, спускаемся по узенькой проселочной тропинке в глубокие овраги и топкие долины с тем, чтобы скорее добраться до Рославльской дороги.

Не доезжая до нее полуверсты, вдруг увидели мы густую пыль, застилавшую всю открывшуюся пред нами местность. Казачий урядник, подскакав к моей коляске, сказал мне, что если в виду нас идет неприятельское войско, то «вам скрыться уже некуда, да и самим нам отретироваться нет возможности»; затем он отправил казака узнать о причине напугавшей нас пыли, и посланный чрез несколько минут передал нам, что по дороге гонят стадо волов, которые назначены были для нашей армии в Смоленске и теперь возвращены обратно в Рославль.