Отечественная война 1812-го года - [17]

Но, сберегая войска, опытный фельдмаршал принимал меры к тому, чтобы обессилить армию французскую. Для этой цели он образовал легкие отряды партизан, в которых обыкновенно находилось не более 500 человек, и направил их на путь сообщений неприятеля со Смоленском и под Москву для пресечения ему способов к добыванию продовольствия и фуража. Партизанам предписано было одно: наносить как можно более вреда неприятелю и возбуждать народную войну, помогая вооружению крестьян, оказывая содействие друг другу, в случае превосходства неприятельских сил; во всем прочем они получали право действовать, самостоятельно. Первым офицером, вызвавшимся начать партизанские действия, был подполковник Денис Васильевич Давыдов и получил для этого отряд, состоявший из 50 гусаров и 80 казаков; с ним действовал он на Смоленской дороге в окрестностях Вязьмы. Кроме Давыдова, прославились удачными своими действиями и отвагой партизаны: капитаны Сеславин и Фигнер, полковники князь Кудашев, Ефремов и князь Вадбольский, окружившие Москву летучими своими отрядами и не дававшие неприятелю покоя. Действиям партизан очень мешал сначала город Верея, где находился сильный французский гарнизон и возведены были, по приказанию Наполеона, укрепления; но Кутузов поручил генералу Дорохову выгнать французов из Вереи. Еще ранее, действуя возле Можайска, Дорохов распространял между крестьянами воззвание: «вооружайтесь и присоединяйтесь ко мне для истребления злодея веры и отечества, который разоряет храмы Божии, оскверняя их, опустошает селения, забирает собственность». Теперь к Дорохову явилось до 1000 вооруженных крестьян вышегородской волости под начальством священника Иоанна Скобеева, удачно боровшихся с мелкими французскими партиями. Они срыли теперь возведенные французами укрепления и очистили город от запрятавшихся в нем французов. Четверо верейских крестьян и один отставной солдат вели колонны Дорохова на приступ и получили за это от фельдмаршала знаки отличия военного ордена.

По Смоленской дороге и в окрестностях Москвы, свирепствовали шайки французских мародеров, численность которых достигала иногда 300 человек. Шайки эти состояли по большей части из отсталых и беглых солдат французской армии, страдавшей и в то время от голода. Они сжигали села и деревни, грабили и производили всякие насилия; целые волости крестьян должны были бежать в леса с семьями и скотом. Партизаны уничтожали эти шайки, захватывали неприятельских фуражиров, нападали на отдельные команды, брали сотни пленных и отбитое оружие раздавали крестьянам. Чтобы не навлечь на себя ударов сильных неприятельских отрядов, партизаны постоянно меняли свое местопребывание, появляясь там, где враг ожидал их менее всего. «Станы наших партизан, — говорит современник, — похожи были по наружному виду на притоны разбойников или цыганские таборы. Крестьяне с вилами, косами, топорами, французскими ружьями и пистолетами, казаки, гусары, ратники ополчение пестрыми толпами перемешаны были с неприятелями, одетыми во все европейские мундиры, иногда с женами их и детьми. Иные из наших пленных, отбитых у французов, после своего освобождения поступали в партизанские партии и, за неимением русских мундиров, были одеваемы во французские. В лагери партизан свозили отбиваемые у французов и награбленные ими в Москве экипажи, книги, картины, платья и всякие другие вещи. Золото и серебро находили в таком количестве, что донцы, променивали его на ассигнации третью и четвертую часть цены металла. Крестьяне служили для партизан проводниками и обыкновенно содержали передовые цепи; в добычу себе они охотнее всего присваивали рогатый скот, лошадей, телеги, оружие».

Выслал от себя партизан и отряд генерал-адъютанта Винцингероде, находившийся к северу от Москвы для прикрытия петербургской дороги. Ими, при содействии крестьян, уничтожаемы были французские фуражиры, посылаемые из Москвы для добывания продовольствия. И здесь повторялись те же сцены, как и на юге от Смоленской дороги, до которой вскоре расширили свои действия партизаны северного отряда, полковники Бенкендорф и Чернозубов. Для истории русской культуры уничтожение французами богатых помещичьих подмосковных усадьб с их библиотеками, картинными галереями и домашними архивами, вместе с погибелью таких же сокровищ, находившихся в самой Москве, является тяжелой невознаградимой потерей. Историческая святыня России, Троице-Сергиева лавра, спасена была лишь деятельностью партизан и крестьян. Французы дошли до Богородска и Дмитрова по направлению к лавре, но, обеспокоенные нападениями партизанских отрядов и крестьянских ополчений, находившихся на Ярославской дороге, боялись придвинуться к лавре, окруженной густыми лесами, а затем отозваны были Наполеоном к Москве, куда он, готовясь к отступлению, начал стягивать все свои войска.

Партизаны придали новые силы народной войне, которая началась ранее их появления, еще со времени взятия Смоленска французами. Конечно, подвиги русских людей, восставших грудью для защиты отечества, в огромном большинстве случаев, остались безвестными, как безвестны и имена этих героев и мучеников, на которых внезапно обрушилась военная гроза. На подвиги серых мужиков мало обращали внимания, прикованного преимущественно к действиям армии. Но история и предание сохранили для нас многие эпизоды народной войны, которые позволяют судить о ее силе и характере. Прежде всего, любопытно отметить, что в деле истребления французов крестьяне действовали единодушно с помещиками, которые в Смоленской губернии сами формировали отряды крестьян, нападали на французов и часто отстаивали села и деревни от грабителей. Из числа этих помещиков следует упомянуть о подполковнике Энгельгардте и коллежском асессоре Шубине, захваченных французами и расстрелянных ими в Смоленске, и о юхновском предводителе дворянства Храповицком, который, собрав до 2000 крестьян и обучив их несколько военному делу с помощью отставных офицеров-помещиков, первый заслонил французам дорогу из Вязьмы на Калугу, помешав им захватить неразоренный еще край. Эти отряды, вредя врагу, в то же время поддерживали порядок на местах, наказывая тех из крестьян, которые, пользуясь всеобщим замешательством, обнаруживали наклонность к неслушанию и грабежу. Иногда во главе отрядов становились отставные солдаты или энергические люди из среды самих крестьян: бурмистры, старосты, даже простые бабы. Из числа их особенно прославились солдат Четвертаков, организовавший значительный отряд из крестьян и спасший от грабежа значительную часть Гжатского уезда, крестьянин Герасим Курин, собравший отряд в 5000 человек около Богородска и истребивший много неприятельских отрядов, в том числе несколько эскадронов кавалерии, и знаменитая старостиха Василиса в Сычевском уезде, которая, набрав себе в команду баб и ребятишек, во французской шинели, с саблей чрез плечо, часто гоняла в город Сычевск пленных французов. Народная война приобрела такую силу, что французы вынуждены были посылать в фуражировку целые отряды с артиллериею и пойманных крестьян расстреливали. Крестьяне встречали смерть с непоколебимою твердостью, удивлявшей французов. С своей стороны и крестьяне не щадили врага. Не столько, впрочем, сами французы вызывали их озлобление, сколько их немецкие союзники, названные ими беспальцами (вестфальцы) и поварцами (баварцы), которые действительно отличались особою жестокостью и бесчеловечием. Из баварцев почти никто не вернулся на родину, как это засвидетельствовано на памятнике, воздвигнутом потом в столице Баварии, Мюнхене.