Отец - [46]
Все так же с ревом проносились, разбрызгивая грязную снежную жижу, груженные бетоном и кирпичом самосвалы. За шоссе, над почерневшим от сырости дощатым забором, тянулись залитые солнцем корпуса завода; в шуме весны они были немы, и квадраты окон казались непроницаемо-черными.
«Надо побывать», — подумал Александр Николаевич и не удивился тому, что намеревается не вернуться в свой цех на работу, а только побывать там. Возвращаясь на свое место, он почувствовал, как тяжелы его подшитые кожей валенки: четыре ступени крыльца оказались трудными для него. «Это правда… Правда, — покорно подумал он, снова усевшись на стул. — И справедливо». Мимо него прошли жильцы дома; они шли на обед, здоровались с ним приветливо, но торопливо, и эго тоже не обижало его: обеденный перерыв короток.
XXX
Так, заставив себя признать справедливость всего, что с ним происходило, Александр Николаевич пошел на завод оформлять свое увольнение.
Его не обижало, что все люди, к которым он приходил с «бегунком», просто, по-обыденному расписывались на листке бумаги в знак того, что рабочий Поройков, уходя с завода, не остается должен чего-то такого, за что с него нужно при расчете удержать деньги. Это ведь только для него было необычным, что он в первый и последний раз в жизни увольняется с работы.
И все же, как ни покорен был в тот день своей судьбе Александр Николаевич, ему очень не хотелось встретиться в последний раз с Гудилиным. Пугало, что душевное равновесие нарушится, но не зайти к начальнику цеха он не мог. «А, черт с ним… Ежели снахальничает, я ему тоже отбрею на память. Что мне с ним, детей крестить, в самом деле», — решил старик, входя в цеховую конторку.
Гудилин занимался переписыванием из толстого учебника в общую тетрадь длинных математических формул. Это было его обычным занятием в предобеденные часы; как говорили рабочие, он «работал над собой», или, попросту, выполнял учебные задания заочного политехнического института.
— Ну, что еще? — почувствовав, что перед его столом стоит человек, и не отрываясь от своего занятия, спросил Гудилин.
— Да ничего особенного, — ответил Александр Николаевич, протягивая начальству обходной листок.
— А… — Гудилин искоса посмотрел на бумажку, сделал на ней росчерк и, все так же не поднимая глаз, подсунул Александру Николаевичу листок.
Не попрощавшись, Александр Николаевич вышел. «Ну, вот и обошлось. Эх, студент-начальник, и чему только ты учишься?»
В проходе меж станками его нагнал парторг цеха Егор Федорович; он взял старика под руку, и так они молча вышли из грохочущего цеха.
— С учета еще не снимался? — спросил парторг, как только стало потише. — Тогда провожу. Да и поговорим. — Он помог Александру Николаевичу подняться на второй этаж.
У секретаря парткома были какие-то важные посетители, и работница из партучета не сразу снесла ему на подпись открепительный талон; пришлось обождать на диванчике.
— Куда же думаешь, дядя Саша, на учет встать? — спросил Егор Федорович.
— А куда к дому поближе. По-стариковски.
— Да, жизнь идет. — Егор Федорович сделал значительное лицо. — Это что же, мы с тобой десять лет в одном цеху?.. Сильный ты раньше был работник, а теперь какие слова говоришь: по-стариковски. — Егор Федорович изменил тон на какой-то виноватый и заговорил о том, что Александр Николаевич может спокойно уходить на отдых после долголетней вахты, которую он честно выстоял на трудовом посту, о том, что старый рабочий уходит с завода после Двадцатого съезда, когда открываются новые перспективы в строительстве коммунизма, и что в пройденном всей страной пути побед останется и труд Александра Николаевича.
— Не долго и тебе ждать. Лет десять, как в цех ты к нам пришел?
— Через месяц ровно десять будет.
— Это уже юбилей. Вот и вспомни, какой ты, Егор Кустов, сам был. Бравый балтиец, боевой разведчик морской пехоты. Помнишь, говорил мне, что наши жизни должны быть похожи?
— А как же? Видишь, ты уходишь, а я на твое место наладчиком.
— Вот-вот, так же и прошагаешь. Только вот лысеешь ты — не с меня пример берешь — и жирком обрастаешь.
— Ничего не могу поделать, — Егор Федорович похлопал себя по залысевшему темени. — Возраст.
— И я говорю, возраст. Уж и не вспомню, когда это тебя на заводе перестали Жорой-футболистом звать. Наверно, как в партбюро выбрали? — Тут дверь в кабинет секретаря парткома открылась, и мимо прошли инженеры из конструкторского бюро.
— Ну, иди, дядя Саша, — сказал Егор Федорович и пожал старику руку.
Когда, наконец, сдав вахтеру пропуск, Александр Николаевич вышел из проходной, в ворота завода по асфальту скользнул черно-лаковый автомобиль. Рядом с шофером сидел директор. «И у тебя, товарищ большой начальник, продолжаются твои серьезные дела и не скоро окончатся. А я вот уже ушел от своих дел. А ты и не знаешь, что это именно я вот сейчас ухожу с завода насовсем… А если бы ты и знал, так что же?» — подумал Александр Николаевич, направляясь к своему дому.
К вечеру собралась вся семья, поужинали, и каждый занялся своим вечерним делом. Марина стала читать детям книжку, и Александр Николаевич подсел к ним на диван послушать. Но неожиданно пришла Мотя Корчагина. Поздоровавшись, возбужденно заговорила:
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателям хорошо известны романы Михаила Коршунова «Бульвар под ливнем», «Подростки», сборники его повестей и рассказов. Действие нового романа «Автограф» происходит в сегодняшней Москве. Одна из центральных проблем, которую ставит в своем произведении автор — место художника в современном обществе.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.