Отец - [159]

«У нее был хороший вкус, — подумал Дмитрий Александрович, вспоминая Зинаиду Федоровну. — Создать этакое — настоящий подвиг домохозяйки. А самой-то и нет на таком семейном празднике. Это несправедливо».

Анастасия Семеновна и Варвара Константиновна, склонившись одна к другой седыми головами, завели тихую беседу. Варвара Константиновна уже искала дорожку к сердцу доброй женщины.

«Нет, не ко всем справедлива жизнь, — подумал Дмитрий Александрович об Анастасии Семеновне. — Простить-то она Зинаиду сможет, а своя-то у нее жизнь не повернется».

Саша сидел, спрятав руки под стол, и неодобрительно поглядывал на свою приемную мать, которая разоткровенничалась уже совсем не в меру. Сам Саша с мальчишеским безразличием относился к тому, что оказался главным героем во всей этой собравшейся в столовой компании. Это, видать, правда, что его нашли настоящие родители, но пока ничто не заставляло мальчика задумываться о каких-либо переменах в его жизни.

— Ну как, сынок, поживаешь? — спросил Дмитрий Александрович, кладя на Сашино плечо ладонь. — Каким спортом занимаешься, хотя бы скажи.

— Парусным. В яхт-клуб недавно приняли. — В тоне Саши была готовность к вежливо-откровенному разговору. И только.

Дмитрий Александрович стал расспрашивать сына о его делах. И так как жизнь современных пятнадцатилетних мальчиков ему была совсем не знакома, он расспрашивал его с неподдельным интересом. Саша понемногу разговорился. До пятого класса он был отличником, а теперь с математикой не совсем ладится — видать, дело в способностях. Спорт он любит. В яхт-клуб пошел не потому, что очень любит море, а потому, что парусный спорт — самое интересное, чем можно заняться, живя в Славянском Порту.

А больше всего, если честно сказать, он любит туризм. Этим летом школе удалось организовать поход по местам боев Великой Отечественной войны. Было очень интересно: ночевали даже в лесу. Лес — это да! Гораздо лучше, красивей свинцового Балтийского моря. Но поход был очень маленький — всего десять дней. В комсомол решил вступить этой осенью. После школы дальше учиться, наверное, не удастся: маме трудно его воспитывать, здоровье у нее плохое, придется думать о работе. Высказав это, Саша растерянно примолк. Он сообразил, что тут-то и ждет теперь его что-то новое в его судьбе. Но, помявшись, он продолжал:

— Вообще у нас, в Славянском Порту, трудно думать о том, что делать после школы. Город-то совсем не промышленный. Интересную работу не найдешь. Надо куда-то ехать. И чтобы учиться дальше, тоже надо куда-то уезжать.

Это уже была мальчишеская дипломатия.

— Не беда: время еще есть подумать и придумать, — тоже сдипломатничал Дмитрий Александрович. — А что ты завтра собираешься делать?

— В честь праздника у нас товарищеские соревнования будут.

Анастасия Семеновна и Варвара Константиновна разом, как сговорились, встали с тахты и пошли в спальню. Дальнейший откровенный разговор женщин потребовал уединения. Саша нахмурился, он был недоволен этим.

— Ты тоже участвуешь?

— Нет, нам, ученикам, еще рано. Просто интересно посмотреть.

Дмитрию Александровичу стало трудно продолжать разговор, и, словно заметив это, Лида побежала в кабинет и вернулась с толстым альбомом в бархате.

— Саша, ты же не видел нашу маму.

Мальчик с той же вежливой внимательностью стал смотреть фотографии. И когда он видел даже свою родную мать, ему было нечего сказать, и он откровенно молчал или кивал головой Лидочке, когда та поясняла, что здесь мама еще девочка, а это — когда они с папой только поженились, а теперь мама такая.

Даже военные фотографии, на которых был его отец, то снятый среди экипажа подводников, то в море на мостике подводной лодки, не оказывали на Сашу заметного впечатления. Лиду сердила его холодность. Саша понимал это и уже начинал тяготиться своей напускной вежливостью.

«А как он встретится с живой матерью? — тревожился Дмитрий Александрович, глядя на Сашу, на его твердо посаженную голову. — Он уже сложившийся человек. Он не вживется так просто в новую семью. Придется многое ломать. Зинаида должна быть с ним совсем другой, нежели с Лидочкой».

Вернулись из спальни Варвара Константиновна и Анастасия Семеновна, обе просветленные, с влажными глазами — не иначе, как обе всплакнули. Они были уже союзницами в том деле, о котором они говорили. Приемная мать Саши будто была даже счастлива оттого, что видит Сашу с сестрой, видит его отца, дедушку, бабушку; она будто радовалась началу новой жизни мальчика, выращенного ею, и без особых душевных мук отдавала его родной ему семье. И Дмитрий Александрович подумал о том, что все идет правильно, по пути чистых и добрых человеческих отношений, что ход событий приостановить нельзя и они или окончатся в большей или меньшей степени худо для всех без исключения, или всем, даже приемной матери Саши, принесут еще не изведанные радости и полноту жизни. Надо лишь, чтобы и дальше все шло правильно.

— Теперь давайте поговорим о завтрашнем празднике, — сказал он. — Сегодня для нас такой день, что всем уже и отдых нужен.

— Верно говоришь, — ободрил Александр Николаевич. — Завтра попразднуем по-семейному. На гулянье все пойдем.