Отец - [14]

— Есть и такая забота. Сыны-то у меня… Женить пора.

— И правильно, — снова поддакнула Варвара Константиновна. — С невестками и супруге твоей полегче будет, а то и полный отдых, глядишь, получит.

— А что ж, и для этого живем. — Сергей Яковлевич охватил пальцами стакан, в котором водки опять было больше половины. — Это что ж, я теперь вас перегонять должен?

— Кушай на здоровье, — ободрила его Варвара Константиновна.

Выпив и закусив, Сергей Яковлевич снова заговорил.

— Об отдыхе на старости тоже думать надо. Мы, рабочий народ, на это имеем полное право. К тому дело идет, к полному, значит, благополучию. От съезда нашей партии снова обширная программа строительства коммунизма ожидается. Насчет прибавки пенсии разговор идет. Мы, говорю, рабочий народ, заслужили этого. Как в войну работали? И от детей мы должны заботу получать. Ну что, к примеру, ваш Артемка? Чего от него дождетесь?

Александр Николаевич опять сверкнул глазами, но сдержался.

— Как коровка? — помолчав, спросил он.

— Менять думаю: мало дает, самим только-только хватает. — Сергей Яковлевич пощурился своими зелеными глазами на пустую бутылку. — Однако пойду. Некогда мне. Вот про корову напомнили — надо сегодня побывать в одном месте, есть на примете выгодная животная. — Он встал было, да опять грузно сел на стул. — А хочу я вас, товарищ полковник, спросить насчет военной обстановки, — обратился он к Дмитрию.

— О чем же именно?

— Ну как насчет войны?

Дмитрий Александрович замялся, не зная, как уклониться от разговора с неприятным человеком.

— Эх, сватушка, — вмешался Александр Николаевич, — кто из рабочего народа, тот про войну меньше всех должен спрашивать, а больше сам соображать.

— Так ведь я насчет атомной бомбы. И вообще.

— Боишься, на твое хозяйство эта бомба упадет?

— Да уж я думаю, скорей в завод целить будут. — Сергей Яковлевич снова поднялся.

Так же церемонно, как и здоровался, он распрощался и ушел. Провожала его Варвара Константиновна. Вернувшись в комнату, она сказала:

— Одно слово — хозяин.

— Крепко живет. Для себя живет, — проговорил Александр Николаевич. Он сразу как-то сник, лицо его снова посерело, как будто разговор со сватом стоил ему нравственных усилий и он устал от него.

— А что он за человек? — спросил Дмитрий.

— Сам, небось, слыхал: рабочим человеком себя называет. И это, конечно, правда, — ответил Александр Николаевич и, подумав, рассказал сыну о свате.

Сергею Яковлевичу около шестидесяти, он старый рабочий. В город приехал в 1930 году из дальнего района, где у него было крепкое хозяйство. Попросту говоря, убежал от коллективизации. На заводе — со дня пуска. За долгие годы обстроился, получив участок в ближайшей слободке. Теперь у него свой дом, всякая живность. Сыновья тоже работают на заводе; два старших близнеца уже отслужили в армии. Парни работящие, и отец их держит в руках. Все как будто у сватов правильно. Базаром увлекаются. Да кому это запрещено? Продают, что своим трудом взрастили. Не могут, однако, смириться, что Вика с Артемом, как поженились, так и не жили у них в доме.

X

Марина привела и усадила за стол Алешку и Танечку. Александр Николаевич прилег на диван.

— Ты бы тоже, Митенька, отдохнул, — сказала Варвара Константиновна. — Ночь-то плохо спал.

Дмитрий чувствовал сонливость, может, потому, что он в самом деле не выспался, а может, выпитая водка и тусклое зимнее утро были тому причиной. Он ушел в другую комнату. Там уже сидел за уроками Анатолий. Дмитрий Александрович лег на покрытую шерстяным одеялом кровать, на которой ночью спали дети. Сон сразу одолел его.

Но и проснулся он как-то сразу, явственно услыхав тихенькие голоса Танечки и Алешки. В комнате было светло, утренняя хмарь развеялась, и за окном серебрилось заснеженными ветвями деревцо. Анатолий и Алешка сидели за столом один против другого. Анатолий, уперев кулаки в щеки и наморщив лоб, углубился в книгу, Алешка шалил с Танечкой.

— …Стенка, стенка, потолок, — бойко лепетала Танечка, нажимая пальчиком на щеки и лоб Алешки, — иликстрическвай звонок!

— Электрический, — поправил ее Алешка.

— Иликстрическвай, — упрямо повторила Танечка и надавила пальцем на Алешкин нос. — Я по лесенке бежал и на кнопочку нажал.

— Д-з-з, дилинь, дилинь, д-з-з-з, — зазвонил Алешка.

— Еще, Алеша, еще, — прыгая, засмеялась довольная девочка.

— Перестанете вы или нет? — строго прошептал Анатолий.

— А чего она сама пристает? — Алешка виновато упрятал голову в плечи и застучал пером в чернильнице.

Анатолий порывисто встал, взял со стола книгу и за руку отвел Таню к сундуку.

— Смотри картинки. И кукле покажи. Видишь, какие красивые птички. Они сейчас улетели в жаркие страны. У нас холодно и снег, а в жарких странах тепло. Весной они прилетят к нам: будут жить в лесу и петь песни, мы пойдем гулять и увидим их и кукле покажем. А сейчас не мешай нам учить уроки, а дяде Мите отдыхать.

Танечка зашелестела книжкой. Анатолий что-то «зубрил» шепотом. Алешка стучал непрерывно пером в чернильнице. Дмитрий Александрович закрыл глаза и притворился спящим.

— Толь, а Толь… — послышался через некоторое время робкий голосок Танечки, — а мухи на зиму тоже в жаркие страны улетают?