Отец - [132]

И вдруг Тольяну привиделась Томка Светлова. Встретил он ее недавно. Обстригла косы и завилась, туфельки на таких каблуках, что Томка заметно прибавилась в росте. Под мышкой, уже как у студентки, кожаная папка с застежкой-молнией. Жаловалась. Не знала, куда же податься с медалью. Хотела в университет на физический. Да ведь собеседование — тот же экзамен, даже хуже. Мальчишкам — тем что! Приносят грамоты за участие в радиовыставках, и их без разговоров принимают. А девушек не очень-то. Советы дают: идти в филологи, например. И так на химическом, на мехмате…

Куда она все же определится?

— Толя! Гляди-ка, — закричал Альфред Степанович. — Гляди, как детей учит.

Справа из ерика выплывала утка, за ней гуськом тянулись четверо утят. Утка, время от времени взмахивая крыльями и пеня воду, быстро проплывала вперед, оставляя своих детенышей далеко за собой, и останавливалась. Утята торопливо догоняли мать, но утка снова отдалялась от них. У Альфреда Степановича и Бутурлина глаза горели охотничьим азартом. Они уже разделись и остались в одних трусиках. Леонид Петрович надел на голову фетровый колпак — остатки старой шляпы. Белотелый, худой, в пенсне, он со своей бородкой выглядел очень забавно.

Анатолий тоже разделся. В обличающем солнечном свете он показался себе неприлично белокожим.

— Смотри не спекись, Толя! — крикнул Альфред Степанович. — С ветерком солнце. Подлейшим образом обманет.

— Ты с Альфреда Степановича пример не бери, — засмеялся Бутурлин. — Видишь, на нем какая дареная природой доха. — Сам он натянул на плечи рубашку, завязав рукава под горлом, рубаха надулась за его спиной шелковым парусом.

— Ты прав был в своем сочинении, — опять прокричал со своего командирского места учитель. — Нашу страну и в жизнь человеку не объехать. Да что страна, наша округа тоже немалая!

«Помнит все мое сочинение, — усмехнулся про себя Анатолий. — А любит он Волгу». И тут Тольян сделал для себя первое открытие в этой поездке. Однообразная со своими золотыми песками, петляющими берегами, слева гористыми, обрывистыми и кое-где лесистыми, а справа низменными, поросшими тальником, Волга являла взору все новые и новые чарующие картины, в которых ничего не было лишнего и все было скромно, прекрасно и необходимо вплоть до легкого облачка на небе или свиристящего на мокром песке куличка.

«Не бывал я еще так на Волге!» — восторгался про себя Анатолий. Он уже ощущал нечто вроде благодарности к своему бывшему классному руководителю за то, что тот как бы оторвал его на время от окошка отдела кадров.

Альфред Степанович вел «Лебедушку» тиховодами, но иногда, спрямляя путь на излучинах, даже если приходилось пересекать встречную быстрину, подводил моторку ближе к берегу, к песчаным обрывам, уходившим отвесно в бурливую воду. Тогда казалось: где-то рядом появлялась вторая невидимая лодка с таким же стрекочущим мотором, но это было всего лишь эхо, отраженное обрывом. Будто от треска мотора подмытый берег вдруг начинал глыбами рушиться в Волгу и стекал струями песка.

Навстречу «Лебедушке» попадались пароходы, и тогда моторка славно качалась на волнах. Пока обгоняли караван нефтеналивных барж, прослушали по радио с буксира «Сормович» половецкие пляски из «Князя Игоря» и «Танец с саблями» Хачатуряна.

Часа через четыре после отхода от базы «Лебедушка» подошла к Собачьей Дыре — так назывался вход в протоку Каюковку. Левый берег Каюковки был сплошным глинистым крутояром. Наверху обрыв порос кустарником и криволесьем. В полую воду яр размывало, и сейчас по его склону, свисая, змеились черные корни, а наверху из последних сил держались за растрескавшуюся глину обреченные деревья. У воды тянулась полоска комковатой осыпи, и тут было множество коряг, вымытых водой до серого блеска и похожих на кости вымерших допотопных чудищ.

Правый берег протоки начинался чудесной чистоты песчаной косой Заповедного острова. На косу набегал тальник, а дальше густо высились сизые осокори. Широкая протока плавно огибала остров.

Пройдя еще с полчаса, Альфред Степанович облюбовал место под яром и подвел «Лебедушку» к берегу. Он соскочил с носа лодки, бросил якорь в комья глины и торжественно произнес:

— Итак, мы вступаем во владение несметным богатством природы. На целую неделю. Разгружать лодку!

У инженера и учителя было добротное лагерное имущество и походное снаряжение. Оба они были сноровисты, и в каких-нибудь полчаса на ровной площадке встала палатка, аккуратная и приветливая. Альфред Степанович назначил Анатолия завхозом лагеря и особо ответственным по заготовке дров. Тольян насбирал на берегу несколько охапок палок и сучьев, но их едва хватило, чтобы вскипятить чайник.

— Что ж, Толя, побродим? Обозрим округу? — сказал Леонид Петрович, закусив и напившись чаю. — Места тут красивые, и не надо жалеть ног.

Они вскарабкались по глинистому яру, цепляясь за оголенные корни деревьев.

Альфред Степанович остался в лагере, его уже нельзя было оторвать от рыболовных снастей.

С верха обрыва в оба конца далеко обозревалась тихая протока и Заповедный остров с его сильными кущами деревьев и чистыми песками. Анатолий залюбовался видом, и ему подумалось, что в этот день он рискует пресытиться солнцем и свежим воздухом над Волгой.