Отец - [101]

Хочу пример привести.

Когда погибла трагически моя супруга, посоветовали мне товарищи-коммунисты, чтобы горе перебороть лучше, взять ребятишек и поехать по Волге, жизнь посмотреть.

Что видел я своими глазами, когда ехал по Волге? Великолепная природа, красота городов, это, конечно, прежде всего. А в портах и на пристанях в глаза бросается механизация погрузочно-разгрузочных работ. Особенно мощно это дело оснащено в Горьковском порту. А вот на обратном уж пути причалил наш пароход к неказистой баржонке, пониже Горького, — груз стекла взять. Это была пристань небольшого стекольного завода. Механизации на барже никакой. Но как там работали грузчики! Тачки у них были легкие, с этаким козырьком напереди. Ящики со стеклом стояли на барже подготовленными к погрузке рядками на ребрах торцов, чуть заваленными, так что подкатит грузчик тачку и как бы бросает ее на ящик, а козырек сам так и входит в зазор между палубой и ящиком. Грузчик своей тачкой, как рычагом, груз подважит. И вот груз, подцепленный с палубы козырьком, лежит уж на тачке, и рабочий вытянутыми перед собой руками только чуток подталкивает ее, направляет; палуба покрыта листовым железом и малость покатая; груз сам собой идет — вся тяжесть на колесах. Работало их человек семь. Как раз во время погрузки пароходный радиоузел вальс передавал. Право слово, чудно было глядеть: держат они тачки перед собой за ручки и вертят, как барышень в танце.

Потом я узнал, что грузчики специально, когда работают, вальс требуют с парохода для ритма.

Когда мы уже дальше поплыли, я раздумался. Думаю, почему тут с тачками работают? Знать, подходящая машина еще не придумана. Ведь, понимаете, и с машиной можно работать некрасиво. Если бы на той барже были бы автопогрузчики, транспортеры, людей потребовалось бы не меньше, а больше, и ручной труд остался бы, а красоты не было бы, и получилась бы аллилуйщина, а не механизация. Но если машина к месту да умная, на ней можно еще красивей работать.

У нас работать под вальсы Штрауса не выйдет. А красиво работать мы сможем, особенно если эту красоту изнутри уметь видеть. Красота труда в ритме работы. Об этом ритме, едином для всей бригады, я и хочу говорить. — Соколов примолк, словно призадумавшись, как же ему понятней выразить свою мысль. — Мы тоже должны как ансамбль! Говорю, что теперь у нас для этого все есть. В том смысле все есть, что мы хорошо знаем, как нам работать, чтобы в ближайшие полтора-два месяца в нашей бригаде производительность труда поднялась на тридцать, не меньше, процентов. Что встрепенулись? Думаете, загнул мастер Соколов?

Рабочие бригады и в самом деле зашептались между собой. Женя подосадовала, что не села в первом ряду и не видела лиц людей. Хотела было пересесть, но Тихон Отнякин удержал ее за локоть.

— Слушайте, — шепотом приказал он. — Слушайте. Не мешайте, нас здесь будто нет, — он откинулся назад и, грохнув стульями, вытянул меж ними свои ноги.

А Соколов весело смотрел на своих людей, спокойно положив руки на трибуну.

— Нет, товарищи, — не загнул я, — продолжал он. — Вот вам пример только Марины Поройковой. Она устойчиво выполняет норму на 200 с лишним процентов. Это факт? А теперь посмотрите каждый на себя и увидите, что каждый от Марины отстает на 50, на 100 процентов. Тоже верно? — Увидев, что люди опять встрепенулись, Соколов снова понял их. — Да, сознаю, не каждый осмелится тягаться с Мариной. А надо. Почему с Мариной трудно тягаться? А потому, что у нее настоящая рабочая привычка к труду. Она никогда не мечтала стать киноартисткой. — Тут Соколов кому-то подморгнул глазом под пегой бровью. — Вот и хочу сказать: у нас в бригаде некоторые наши товарищи уже показали хорошие примеры. Если каждый из нас эти примеры станет перенимать, тогда-то и начнет срабатываться наш ансамбль. Представьте себе, какая же будет наша бригада… Во-первых, у нас ни один не боится любого станка и любой операции, потом, каждый из нас умеет обойтись в большинстве случаев без наладчика, и потому простой станков резко сокращается, потом, каждый из нас отлично знает мерительный инструмент и потому уверен в качестве своей работы и каждый умеет работать быстро, зная цену каждой секунде. Да мы же будем ненасытной на работу бригадой!

Представляете, как это будет действовать на некоторых товарищей из администрации?! А в бригаде труд будет напряженный, но веселый. Теперь прошу обсуждать. — Соколов остался стоять за трибуной, словно показывая тем, что собрание — это такой же разговор, как и пятиминутки, без президиума и протокола.

— Разрешите мне слово, — сказала Марина, порывисто вставая.

Соколов кивнул ей.

— Неправильно ты, Сергей Антонович, считаешь, что со мной тягаться трудно… Всякий так-то сможет, если будет стремиться работать легко. Да-да! Легко! Если зазря у станка суетиться, лишние нерасчетливые движения допускать — это и будет тяжелая и неумелая работа: зряшного труда-то и времени на каждую деталь больше уходит! А вот как войдешь в ритм… Стою у станка и любимые стихи бормочу. Когда работа ладно идет, и мыслям просторно, много передумаешь у станка.